«Здесь буду я лежать, и больше негде, под этой кроной»

Читая о чешских сюрреалистах, которые были близки с французскими и в своём манифесте поэтизма даже предвосхитили идеи Андре Бретона, я с удивлением обнаружил, что один из самых интересных французских поэтов-сюрреалистов, Робер Деснос, умер в концлагере Терезин в июне 1945 года.

Илья Эренбург в своих воспоминаниях отвёл Десносу целую главу. Писал, что тот не был похож ни на профессионального литератора, ни даже на француза – был мягким, человечным и старался быть понятным. Деснос был одним из апологетов автоматического письма: «В шумном кафе он вдруг закрывал глаза и начинал вещать - кто-нибудь из товарищей записывал».

Поль Элюар писал о том, что «Деснос был самым непосредственным, самым свободным, он был поэтом, неразлучным с вдохновением, он мог говорить, как редко кто из поэтов может писать. Это был самый смелый изо всех…».

Деснос, в 1919-м сблизившийся с дадаистами, а позже сюрреалистами – в свой круг его приняли Тристан Тцара, Андре Бретон, Поль Элюар, Филипп Супо, Макс Эрнст и Франсис Пикабиа, – порвал с сюрреализмом десять лет спустя. Он считал ошибочным увлечение Элюара с Арагоном коммунизмом. Эренбург написать об этом прямо не мог, потому написал, что Деснос стал считать сюрреализм опасным для свободного мышления и «лучшим подручным для возрождения католицизма и церковного духа». Смешно.

Любовью всей жизни Десноса была бельгийка Люси Баду. Она была замужем за японским художником Фудзитой (хотя французским художником назвать его будет гораздо вернее). Фудзита с Десносом были друзьями, и оба любили «Юки» - так называл её Фудзита. В конце концов художник ушёл сам, оставив Юки поэту. «Спасибо за все, что ты сделал для меня… Я больше не хочу оставаться; теперь твоя судьба — заботиться о Юки», - написал он другу в октябре 1931 года. И Люси-Юки стала женой Десноса. Он называл её сиреной, а себя – морским коньком.

Илья Эренбург вспоминал: «Я знал Юки; красивая, очень живая, она часто приходила на Монпарнас со своим мужем, старым завсегдатаем «Ротонды», японским художником Фужитой. Фужита уехал в Японию, и Юки стала женой Десноса. Он был в своей любви трогательным, с той легкой иронией, которая неотъемлема от романтизма. Когда в 1944 году гестаповцы его арестовали и отправили в пересыльный лагерь, он оттуда писал Юки: “Моя Любовь! Наша боль была бы нестерпимой, если бы мы не принимали её как болезнь, которая должна пройти. Наша встреча после разлуки украсит нашу жизнь, по крайней мере, на тридцать лет… Я не знаю, получишь ли ты это письмо ко дню твоего рождения. Я хотел бы тебе подарить 100 000 сигарет, двенадцать чудесных платьев, квартиру на улице Сен, машину, домик в Компьенском лесу, дом на острове Беллиль и маленький букетик ландышей за четыре су…”»

Именно Юки привезёт из Терезина последнее стихотворение Десноса Луи Арагон.

С началом Второй мировой войны, в сентябре 1939-го, Деснос был мобилизован и отправлен на юг Франции. В дни поражения, в начале июня 1940-го, он вернулся в оккупированный немцами Париж. И вступил в движение Сопротивления. Его стихотворение «Ночной сторож» (Le Veilleur du Pont-au-Change), написанное незадолго до ареста и опубликованное уже после под псевдонимом, стало, наряду со «Свободой» Поля Элюара, гимном Сопротивления.

«Когда после войны я приехал в Париж, мне рассказали, что Деснос умер в концлагере. Потом я узнал подробности. Он участвовал в Сопротивлении, не только писал политические стихи, но и собирал сведения о передвижении немецких войск. 22 февраля 1944 года его предупредили по телефону: “Не ночуйте дома…” Деснос побоялся, что если он скроется, то возьмут Юки. Он спокойно открыл дверь», - вспоминал Эренбург.

Да. Когда за Десносом пришли гестаповцы, он мог успеть убежать или спрятаться – за несколько минут до ареста его предупредили по телефону. Но Робер задержался – под фальшивым потолком на кухне они с Юки скрывали от нацистов молодого человека, Алена Бриё. Но больше всего он боялся, чтобы не арестовали Юки. Поразительно – Юки вспоминала, что немецкий офицер не забрал с собой список других участников Сопротивления, найденный в библиотеке Десноса. Он стеснялся своей работы…

«Из Компьена Десноса отправили в Освенцим», - писал Эренбург. «Некоторые из заключенных чудом выжили; они рассказывают, что Деснос старался приободрить других. В Освенциме, увидев, что товарищи впали в отчаяние, он сказал, что умеет гадать по руке, и всем предсказал долгую жизнь, счастье. Он что-то бормотал - писал стихи».

Большинство узников Терезина депортировали в Освенцим. Деснос проделал обратный путь – из Освенцима его перевели в Бухенвальд, затем во Флоссенбюрг, а уже оттуда в Терезин.

Весной 1945 года в Терезине вспыхнула эпидемия тифа. Крепость изначально построили на болоте, и высокие грунтовые воды всегда были проблемой. Нечистоты в бараках, в которых жили по 400 человек, просто разливались по полу. Нацисты закрыли третий двор концлагеря и запретили туда доступ даже врачам.

1 мая 1945 года управление лагерем было передано Красному Кресту, 5 мая нацисты покинули его, а 8 мая туда прибыли первые советские войска.

Больной тифом Деснос умер 8 июня, через месяц после освобождения лагеря.

Неделю назад я увидел в Терезине посвящённую ему мемориальную доску. В Терезине я был в первый раз.

Даже спустя 74 года после его освобождения от нацистов там физически страшно. Страшно входить в ворота с надписью «Arbeit macht frei». Страшно видеть небольшие камеры, в которых в начале 1940-х содержалось по 70 человек, а к концу войны – 400. От надписей на немецком передёргивает. Недаром немецкие туристы просят экскурсоводов не употреблять слово «немцы», а только - «нацисты».

И пусть в Терезине не было газовых камер, но за годы войны в нём погибли тридцать три тысячи человек. В лагере, который нацисты использовали в качестве «Потёмкинской деревни». О котором снимали пропагандистские фильмы.

Одна из мыслей, которая преследовала меня весь этот день – не нужно строить крепостей и тюрем. Их всегда используют для зверств. Ну разве мог Иосиф II, построивший в 1780 году приграничную крепость для защиты от нападения прусских войск и назвавший её в честь любимой мамы, предполагать, что спустя сто шестьдесят лет в ней будет находиться концлагерь? Как крепость Терезин так ни разу и не использовался. Но садисты всегда воспользуются наработками коллег и предшественников. Так нацисты в 1941 году в оккупированной Одессе устроили комендатуру в здании Управления НКВД. Удобно – уже готовы камеры и пыточные. Так в ГУЛАГ уже после победы вывозилось оборудование из Бухенвальда.

Через Терезин прошли 130 тысяч человек, среди них было 15 тысяч детей. Восемьдесят восемь тысяч были депортированы в Освенцим и другие лагеря смерти, а тридцать три тысячи, как я уже писал, погибли в самом Терезине – от голода, эпидемий, невыносимых условий существования. Или просто были расстреляны…

Поражает список узников лагеря. Это был культурный и интеллектуальный центр. Виктор Франкл вместе с доктором Карлом Флейшманом организовывал психологическую помощь вновь прибывающим заключённым. Тут была целая группа музыкантов - композитор и пианист Гидеон Кляйн, композитор Виктор Ульман, композитор Павел Хаас, дирижёр Виктор Анчерл. Все они были депортированы из Терезина. Кляйн погиб в концлагере Фюрстенгрубе, Ульман и Хаас – в Освенциме. Дирижёр Карел Анчерл чудом выжил – в Освенциме погибли его жена и сыновья.

Был в лагере и композитор Ганс Краса, автор оперы для детей «Брундибар», которая была поставлена в Терезиенштадте 55 раз! В 1944 году Краса вместе со всеми участвовавшими в постановках, в том числе детьми, был отправлен в Освенцим, в газовые камеры…

Актёр и режиссёр Курт Геррон снял в Терезине по заданию нацистов фильм-агитку «Фюрер дарит евреям город», после чего был отправлен в Освенцим с пометкой «возвращение нежелательно» и погиб в газовой камере.

В самом Терезине умерли от голода олимпийские чемпионы по гимнастике, братья Альфред и Густав Флатовы.

В Терезине умер математик Отто Блюменталь.

Здесь умерла и великолепная художница, представительница символизма, участница объединения «Берлинский Сецессион» Юлия Вольфторн.

Другая художница, Фридл Дикер-Брандейс, под руководством которой дети в Терезине занимались рисованием, умерла уже в Биркенау.

Робер Деснос оказался в Терезине уже в 1945-м. Возможно, он приехал туда уже больным. Может быть, заболел тифом уже там.

«Он долго боролся со смертью: любил жизнь, хотел жить. Молодой чех Иозеф Штуна, работавший в госпитале, увидел в списках имя Робера Десноса. Штуна знал французскую поэзию, подумал: может быть, тот?.. Деснос подтвердил: “Да. Поэт”. Последние три дня жизни Деснос мог беседовать со Штуной и с санитаркой, которая знала французский язык, вспоминал Париж, молодость, Сопротивление. Он умер восьмого июня», - писал Эренбург.

Штуна увлекался сюрреализмом. Вместе с приятельницей, Алёной Тезаровой, они скрасили последние дни Десноса. Штуна перевёл на чешский отрывок из написанных Десносом в 1926 году «Стихов таинственной». Поэт хранил на себе этот хрупкий лист плохой военной бумаги... Отрывок этот сочли его последним стихотворением и опубликовали 31 июня 1945-го в чешской газете “Свободне новины”. Обратно на французский его перевёл Луи Арагон, который приехал, чтобы перевезти тело Десноса в Париж.

Последнее стихотворение

Я столько мечтал о тебе,
Столько шёл, говорил,
Так любил твою тень,
Что мне от тебя ничего не осталось.
Только стать тенью среди теней,
Стать в стократ больше тенью, чем тень,
Стать тенью, мелькающей вновь, и мелькать
в твой солнечный день.

Илья Эренбург вспоминал:

«Теперь я хочу рассказать об одной беседе с Десносом, которая мне запомнилась. Эта беседа для меня приобрела новый смысл после того, как я прочитал стихи, написанные Десносом в концлагере, узнал о последних месяцах его жизни. Недавно я получил исследование о поэзии Десноса, изданное Бельгийской академией. Автор, Роза Бюшоль, приводит неопубликованный сонет Десноса, написанный им в концлагере:

Взгляни - у бездны на краю трава,
Послушай песнь - она тебе знакома.
Её ты пела на пороге дома.
Взгляни на розу. Ты ещё жива.
Прохожий, ты пройдёшь.
Умрут слова. Глава уйдёт разрозненного тома.
Ни голоса, ни жатв, ни водоёма.
Не жди возврата. Ты блеснёшь едва.
Падучая звезда, ты не вернёшься.
Подобно всем, исчезнешь, распадёшься.
Забудешь, что звала собой себя.
Материя в тебе себя познала.
И всё ушло, и эхо замолчало,
Что повторяло «я люблю тебя».

Этот сонет написан в той обстановке, когда ложь или поза бесполезны».

Ещё в двадцать четыре года Деснос написал: «Моя собственная смерть, я убеждён, станет лишь одним из эпизодов моей жизни, которая в любом случае пойдёт дальше, своим чередом».

Его похоронили на Монпарнасском кладбище. А в Терезине ежедневно сотни людей проходят мимо мраморной доски, на которой написано: «Здесь 8 июня 1945 умер французский поэт и участник Сопротивления Робер Деснос».

Кладбище

Здесь буду я лежать, и больше негде, под этой кроной.
Я здесь срывал и первый вешний цвет
Среди гранитных плит и мраморной колонной.

Я здесь срывал и первый вешний цвет,
Но снова прорастёт трава, вобрав мечты руины,
Питаясь телом, что могло бы жить сто тысяч лет.

Но снова прорастёт трава, вобрав мечты руины,
Но снова прорастёт трава
Под тем пером, что счёт ведёт событьям без причины.

Но снова прорастёт трава
От тех чернил, светлее крови и воды в пустыне:
Заветов тщетных, смутных слов звук уловим едва.

От тех чернил, светлее крови и воды в пустыне,
Могу ль я память защитить, от вечного забвенья,
Как каракатица бежать, кровь, силы тратя втуне?

Могу ль я память защитить от вечного забвенья?

1944

Материал подготовил Евгений Деменок