Как это было в Одессе

Кто был ничем

Заняв свой пост, министр юстиции Временного правительства Александр Керенский сразу же распорядился прекратить дело об убийстве Григория Распутина. При этом участникам покушения, князю Феликсу Юсупову и Великому князю Дмитрию Павловичу, сообщается, что препятствий для их возвращения в мятежный Петроград нет.
Как мы помним, родственники царя серьезному наказанию подвергнуты не были, Великого князя Дмитрия Павловича сослали на фронт, Феликса Юсупова – в его родовое имение, и вряд ли кто-то мог или хотел проверять, где на самом деле находились в это время особы царских кровей. Понятно, что распоряжение Керенского носило демонстративный характер и должно было убедить всех в том, что в России появились новые хозяева и возврата к старому уже не будет. Логичным в этой цепочки событий стало и объявление об амнистии заключенным. Распоряжение министра юстиции предписывало прокурорам судебных палат и прокурорам окружных судов в кратчайший срок освободить всех осужденных и подследственных, заключенных по политическим и религиозным соображениям.
«Предлагаю произвести лично освобождение и передать каждому освобожденному приветствие от моего имени», – особо отмечает в тексте амнистии Александр Керенский. Составлено не по протоколу. Но романтика революции требовала романтических поступков, а уж в этом Александру Федоровичу равных не было.

Тюремная республика
Ветер перемен, хотя и не сразу, коснулся распорядка жизни и быта исправительных учреждений по всей стране, причем в таких рамках, о каких еще несколько месяцев назад никто и слыхом не слыхивал.
Вот что пишет корреспондент одесской газеты «Южная мысль» о визите в одесскую тюрьму пока еще и. д. градоначальника полковника Есаулова и «комиссара при градоначальнике» Романовского.
«В настоящее время в тюрьме находится 180 заключенных. Их перевели в женское отделение, где нет ни одной заключенной женщины. Ремонт тюрьмы начался еще 10 дней назад, отремонтированы уже два корпуса. Работы закончатся к конце недели и тогда водворится обычный режим. Тщательному ремонту и дезинфекции также подвергнется тюремная больница, где сейчас на излечении находятся 14 заключенных. Их переведут в старую горбольницу. Оставляя тюремный замок, полковник В.Е. Есаулов и комиссар г. Романовский обратились к заключенным с речью, в которой просили поддержать и в дальнейшем порядок.
Градоначальника при посещении сегодня тюрьмы сопровождали главный комиссар проф. Завьялов, комиссар приват-доцент Михайлов и прокурор В. Кондратьев».
Обращения с речью, просьбы к заключенным – все это кажется странным, но действительно является приметой нового времени. Да и как иначе мог себя вести полковник Есаулов (у которого, возможно, все внутри переворачивалось при этих действиях) при таком количестве сопровождающих комиссаров?
А вот еще одна заметка «Южной мысли», в которой распорядок жизни и сроки наказания заключенных уже обсуждаются… тюремным комитетом.
«В настоящее время одесский тюремный замок переполнен заключенными всех категорий. Вместо обычных 500-600 человек теперь здесь содержатся 1200.
На днях состоялось заседание тюремного комитета, на котором обсуждался вопрос о досрочном освобождении некоторых арестантов, которые ведут себя мирно. В числе этих лиц был представлен и Павел Бринк, осужденный за убийство гимназистки Анастасии Садовнич. Представитель прокурорского надзора высказался против досрочного освобождения Павла Бринка, он будет отбывать наказание согласно приговору суда. Освобождения ему осталось ждать два-три месяца».
Следующая картинка больше походит на отрывок из какого-нибудь романа-утопии, чем на описание ежедневного быта одесского тюремного замка. Все в ней наоборот – заключенные оказываются у власти и решают судьбу бывших властителей города.
«В одесской тюрьме началась новая жизнь, – восторженно пишет репортер «Южной мысли». – Все преобразовалось. Арестанты выбрали из своей среды представителей, которые заведуют в тюрьме различными функциями: одни кухней, другие – хлебопекарней, третьи – прачечной и т. д. Всех ссыльных каторжан расковали. Члены администрации тюрьмы упразднены, за исключением двух низших служителей-тюремщиков, которые при старом режиме отличались мягкосердечием. Различные тюремные обязанности исполняют выборные из заключенных.
У выхода тюремного двора дежурят арестанты, исполняя функции дежурных часовых. У телефона, соединяющего с городом, тоже дежурят арестанты. На вызов они отвечают: «У телефона дежурный телефонист из заключенных». Порядок налажен образцовый. Все спокойно. Пища, как уже отмечалось в прессе, значительно улучшена. Санитарное состояние тюрьмы тоже улучшается. Врачебно-служебный персонал увеличен. Врачом тюрьмы врачебным управлением назначен ассистент проф. Груздева док. П.М. Зергуди. Женским отделением будет заведовать женщина-врач. Кроме того, тюремную больницу будут обслуживать четыре фельдшера и две сестры милосердия.
Заключенными был найден в тюремном цейхгаузе целый склад вина в количестве 600 бутылок, приготовленных бывшим начальником Перелишиным. Вино было продано представителям общественного комитета. В настоящее время в тюрьме царит полный порядок, поддерживаемый самими заключенными».
Положительно, все описанное выше выглядит фантастикой. Но это только начало процесса превращения одесской тюрьмы в «луч света в темном царстве».

– Скоро заключенные не только будут сами поддерживать порядок в исправительном учреждении. Некоторые из них за примерное поведение удостоятся даже возможности уходить из тюрьмы на побывку в «большой мир», дав слово вернуться вовремя. Самое интересное, что так и происходило. Заключенные получили высокую степень свободы и чувствовали себя в тюрьме хозяевами. Григорий Иванович Котовский, например, как член исполнительного комитета заключенных тюрьмы, умудрялся даже проводить своеобразные экскурсии, показывая вверенное ему учреждение любопытным посетителям, –– рассказывает хранитель фондов музея Главного управления Национальной полиции в Одесской области Светлана Кривчук-Новак.
В одном из номеров «Южной мысли» репортер подробно описывает такой визит:
«Мы проходим через глухой темный подъезд и попадаем в первый тюремный двор. Во дворе – своеобразная республика. Заключенные в арестантских халатах свободно разгуливают по всем корпусам и сами надзирают за порядком. «Свободные» граждане быстро окружают нас и начинают показывать достопримечательности тюрьмы. Мы идем по корпусам, окруженные кольцом арестантов, проявляющих к нам изысканную любезность и предупредительность».
Каков слог! Кажется, что здесь описывают прием в одесском аристократическим салоне XIX века, а не прогулку в пенитенциарном учреждении. Однако фраза «окруженные кольцом арестантов» говорит сама за себя. Думается, что посетители все же чувствовали себя там как в бассейне с акулами, про которых им рассказали, что они очень милые создания и никогда никого не трогают без крайней необходимости.
Но вернемся к описанию невероятных приключений экскурсантов в местах «свободного» заключения.
«Любопытная деталь – у всех арестованных в петлицах красные бантики. И все заключенные открещиваются от своего прошлого. На вопросы, за что их осудили, они отвечают: «За политику». На обширном тюремном дворе разгуливают арестанты. Тут и подследственные, и каторжане, и смертники. По двору валяются кандалы. «Это наше иго, – говорят арестанты. – В течение получаса мы расковались и сбросили с себя все оковы».
Арестанты с презрением рассказывают о поведении тюремной администрации в день бунта арестантов. Тюремные надзиратели все попрятались. Один спрятался в клозете и провел там больше суток. Другой спрятался в таком месте, что даже арестанты не могли себе представить, как он там уместился. А между тем, уверяли заключенные, никто из них надзирателей не трогал. «Мы приличнее их, и если их приведут к нам в тюрьму, мы будем обращаться с ними лучше, чем они с нами», – говорят арестанты»,
Однако находятся среди благостных очерков жизни одесской «свободной» тюрьмы и печальные страницы. Прежде всего они относятся к приговоренным к смертной казни.
«Смертники после приговора суда водворятся в специальную камеру. Камеры смертников ужасны. Маленькие, треугольной формы, они похожи на мешок. Кровать, прибитая к стене, дощечка вместо стола – и больше ничего. За смертниками особенно следят надзиратели. Надзиратель от окошечка «смертника» почти не отходит. О том, как совершается казнь, самые закоренелые преступники говорят с отвращением. Днем, накануне казни, смертника выводят из камеры в канцелярию начальника тюрьмы. Там его запирают в маленькой будке, где он остается до глубокой ночи. Палача вызывали по телефону из одного из местных полицейских участков и к назначенному часу он прибывал в черной карете в сопровождение чинов судебного ведомства. Если «смертник» не возвращался в камеру, арестанты знали, что в эту ночь предстоит казнь.
– Вот недавно, – рассказывает сопровождающий журналистов интеллигентный арестант, – в этой камере повесился «смертник». – Классический Иван Иванович (надзиратель), – продолжает на собеседник, – увидев труп самоубийцы, схватил его и вышвырнул ногами в коридор изо всей силы.
– Чем же Иван Иванович «классический»? – полюбопытствовали мы.
– Своей злостью. Этот надзиратель мог за малейшее ослушание посадить на семь дней в «каменный мешок». «Каменный мешок» – это ужас из ужасов. Туда отправляли умалишенных, чтобы никто не видел и не слышал их предсмертных мучений.
Мы ходим по длинным железным коридорам. Здесь ряд мрачных камер, холодные и узкие, как гроб, клетушки. Здесь, в этих одиночных камерах, находились туберкулезные. Повели нас и вниз, в подвал, в каменные мешки. Брошенный сюда заключенный мог только стоять или сидеть. Тюремная администрация не находила нужным выдавать арестантам тюремную одежду и туфли. Многие ходили полуголыми и босиком. Во время тюремного бунта был разгромлен цейхгауз и там было обнаружено большое количество совершенно новой одежды и кожаных туфель. Одежды хватило почти всем заключенным. При этом многие арестанты нарядились в одежду, предназначенную тюремным надзирателям».
Описанная картина выглядит, безусловно, мрачно. Но экскурсия на этом не заканчивается. Посетителей ожидают и другие откровения от сопровождающих их заключенных.

Фото и документы предоставлены музеем Главного управления Национальной полиции в Одесской области

Елена АНТОНОВА, «Слово»