Феликс де Рибас: роза и шпага младшего брата

Провидение не обошло своим вниманием ни одного из братьев де Рибас. Каждому из них свыше была отмерена славная, наполненная подвигами и свершениями судьба, с той лишь разницей, что у старшего Хозе и среднего Эммануила (иногда историки называют его Самуилом) финал жизни оказался трагическим, а младший Феликс умер, как и мечтал, своей смертью в кругу семьи в почтенном возрасте. Правда, как утверждают, в крайней бедности.

Вся его жизнь была чередой поступков человека, который не знал золотой середины. И только один поступок, заурядный на фоне блистательных свершений, стал самым заметным для современников и потомков, увековечив имя Феликса де Рибаса в одесской истории.

Одесситы навек благодарны за наполненный романтикой Городской сад, созданный именно им и ставший безвозмездным подарком городу. Свое бескорыстие Феликс де Рибас подтвердил в письме первому градоначальнику Одессы герцогу Ришелье: «Приемлю смелость покорнейше просить Ваше Сиятельство принять от меня, без заплаты, навсегда в пользу города сад мой...».

Известен младший де Рибас и тем, что стал продолжателем рода и основателем его «русской ветви». Подобный «титул» династии, скорее, топонимический. Русского в сыновьях Феликса Антоне и Михаиле — ни единой капли. В самом начале девятнадцатого века младший де Рибас сочетался браком с полькой Октавией Качковской, а через шесть лет, после ее смерти, женился вторично на ее двоюродной сестре — Брониславе Малиновской.

Три брата де Рибас (отец-основатель Одессы, знаменитый Иосиф (Осип, Хозе), Эммануил и Феликс) жили беспокойно, но счастливо ровно настолько, насколько это возможно в жизни каждого человека, который встречал злоключения с бодрым духом, видя в них увлекательное приключение, а то и подарок судьбы. Перед лицом трудных обстоятельств вся тройка донов всегда выбирала достойный поступок, главным врагом в жизни считая скуку. Братья никогда не пользовались карьерным успехом именитого родственника, не прятались за его спину, не сидели на шее у старшего брата Хозе де Рибаса. Тем более, что младший Феликс, несмотря на юность, мог своими силами достичь в жизни всех высот, благодаря знаниям, любознательности и редкой памяти.

Звонкие дела дона Хозе, его красивые ратные подвиги вначале при Чесме, затем при Очакове и Хаджибее и, наконец, при Измаиле затмили дела младших Эммануила и Феликса. По этой причине потомки часто забывают, что и братья блистательного «гишпанца» прославились как смелые офицеры, не один раз испытанные в жестоком бою.

Под знаменами светлейшего

В Потемкинскую войну Эммануил самостоятельно добрался до Очакова и был принят на российскую службу. С учетом сицилийского чина получил производство в секунд-майоры. Хозе при удобном случае доложил о брате Потемкину, и тот, ценя служивую жилку иностранцев, определил Эммануила при своем штабе.

Однако этот дерзкий смельчак, честолюбивый боевой офицер надеялся, что со временем получит под командование батальон. Мечта осуществилась. Но в одной из атак под Очаковом он лишился руки, позже, при Измаиле, ему пулей раздробило и протез. Эммануил мрачно шутил в кругу сослуживцев: «Эту руку я потерял дважды».

Итак, Очаков собрал всех братьев под своими стенами. Для троицы южан, избалованных роскошным климатом неаполитанской бухты, осада Ачи-Кале стала настоящим испытанием не только из-за упорства неприятеля, но и по причине небывалых морозов и снегопадов. Не хватало продовольствия, особенно зелени, в рядах войска разгулялась цинга. Неаполитанские красные апельсины, инжир и клементины, такие обычные для десертного стола неаполитанцев, могли только присниться Феликсу. И если бы ему, коченеющему от холода у стен Ачи-Кале, сказали, что он, как знаток, станет дегустатором «секретного груза» из тех легендарных солнцебоких померанцев для самого императора, Феликс наверняка посчитал бы эти слова бредом замерзающего. Но ведь так и случилось в его жизни! Апельсины отправились в далекую столицу одним холодным зимним днем.

Очаковская ставка светлейшего князя Потемкина на общем убогом фоне лишений и болезней была тем светлым островком, где не столько сражались, сколько развлекались, проявляя высшую степень эпикурейства. У шатра светлейшего играл оркестр, над пуховиками висели дорогие картины, а сам хозяин расхаживал в феске и дорогом халате согласно последней парижской моде.

Но больше всего Феликса поразило то, с каким упрямством и настойчивостью светлейший князь Потемкин, посчитав, что пробил час его полководческой славы, задумал действовать при Очакове согласно параграфам воинских предписаний и наставлений. Каждый день, несмотря на непогоду, подчиненное светлейшему воинство будоражило окрестности шумными маневрами. Та «потешная война» научила Феликса строевым командам. В морозном воздухе то и дело раздавалось «С места марш-марш!», «Задняя шеренга, отступи!», «По четыре направо!». Нелепые, ни к чему не пригодные «экзерциции» продолжались до тех пор, пока у гренадеров не рвались рейтузы, а участвовавшие в маневрах проворные в делах казаки, понимавшие в тактике лишь лихой налет и хитрый маневр, не поднимали откровенный ропот. Учебные схватки отличались особой предметностью. Феликса поражало то, что после «сражения» целому взводу подручных приходилось подбирать увечных и относить к лазаретным фурам. Там же, под Очаковом, Феликс неоднократно поражался показной набожности русских, правда, в искренность этого чувства он так и не поверил.

О Суворове офицеры отзывались, как о живом воплощении истинной христианской добродетели, что Феликс, имевший отзывчивое сердце, находил странным. Щадить неприятеля в церковные праздники? Османы высаживают десант, а русские командиры с набожным видом стоят в литургии в походной молельне, не выражая врагу ни малейшего препятствия. А вскоре, подсчитав потери, с досадой сожалеют о тактической оплошности.

Эммануил принимал самое непосредственное участие во взятии Измаила в составе гребной флотилии, состоявшей из Черноморского казачьего войска атаманов Головатого и Чепиги, а также десантных войск из гренадеров, которыми руководил старший де Рибас. На оборонительных валах Измаила тогда закипело яростное сражение, противники не щадили друг друга. Эммануил получил несколько тяжелых ранений и вскоре умер от ран.

Турки на измаильских берегах оборонялись остервенело, но удар с трёх различных направлений дезориентировал их, не позволяя сконцентрировать силы на одном направлении. Хозе де Рибас также находился во главе казаков и внес решающий вклад в разгром османов.

А вот Феликс, похоже, числился баловнем фортуны. Он прошел рядом со старшим Хозе без единой царапины всю вторую русско-турецкую войну, уцелел и в кровавой измаильской бойне, где сражался как герой.

Мирных дел круговорот

Феликс первым побывал на застрявших в заливе в ожидании весны купеческих судах, на таможне и бирже и составил опись товаров, завезенных в Хаджибей. Заведенный им кондуит поражал экзотикой. В описи встречалось все, что для южан оценивалось в копейки, а на севере мгновенно возрастало в цене в десятки раз. Вино греческое, голландский кофе, орехи грецкие, волошские, рейнский табак, арбузы, пшено сарацинское. Изюм, финики, миндаль и… арбузы.

Русским купцам даже названия этих диковинных фруктов и ягод не удавалось выговорить без ошибок. А ведь это только «продуктовый набор»!

Вскоре по проекту Зубова Шостак и де Волан составили смету на постройку шести соляных магазинов, чтобы организовать продажу таврической соли в Польшу и Молдавию. Благодаря меновой торговле солью по Днестру удалось получать из Бендер и Подолии лес и многие другие необходимые для города товары.

Дальнейшая жизнь стала представляться Феликсу в розовых тонах: заложить сад, возвести добротный дом. Неаполь, хоть и за четыре моря, но все ж — рукой подать, в паре недель хорошего хода с попутным ветром.

И вновь в поход

Мечты, мечты… Вскоре Феликс вновь пошел по военной тропе, ведомый чувством морального долга. А возможно, орденский иконостас старшего брата не давал ему покоя? Как бы там ни было, Феликс вновь надел офицерский мундир и отправился на войну. На этот раз — на русско-польскую в качестве волонтера в рядах Украинской армии. С учетом ее состава такое название, полученное еще в начале второй русско-турецкой, целиком оправдано: два Екатеринославских полка — один из них пехотный, второй егерский — а также Елисаветградский конно-егерский и пять казачьих полков по полтысячи всадников каждый.

Но вначале Феликса определили в Преображенский полк. Шефами этого воинского соединения с момента его создания в петровскую эпоху становились все российские монархи, включая и трех августейших женщин в мундирных платьях — Елизавету и двух Екатерин, номинально числившихся в подразделении в полковничьих чинах. Позже в элитном полку служил и будущий новороссийский губернатор Михаил Воронцов, многие известные деятели «золотого века».

Младший де Рибас, внимая бравой песне элитного Преображенского полка «Знают турки нас и шведы!», вряд ли задумывался о причинах той войны, часто называемой подавлением польского бунта.

Каприз «соломенного» короля

Король Станислав, посаженный своей любовницей Екатериной в золотую клетку, наконец-то, решился показать, что он сам себе пан. На горизонте забрезжила отмена крепостного права. В стране распространялась декларация о правах человека и граждан. Буржуазия потребовала одинаковых прав со шляхтой, поговаривали о необходимости реформ. Сейм принял конституцию, и король Станислав Понятовский, посаженный на польский трон Екатериной, присягнул на верность народу.

Магнаты, владевшие землями в Подолии и на Волыни, тут же объединились в Тарговицкую конфедерацию и призвали российские войска. Их не пришлось просить дважды. После того, как был заключен Ясский мир, гренадеры и казаки, набивши подсумки сухарями, за три месяца дошли до польской столицы.

Императрица зорко следила за Понятовским, пресекая попытки бывшего любовника выгодно жениться на наследницах австрийского, а потом и прусского престола. О вольностях и речи быть не могло. Все подобные настроения грозят усилением польского королевства, а там и возвратом прихваченной еще при первом разделе польской земли. Поставить Польшу на место могли только проверенные бойцы.

Знакомые все лица

Между тем, на театре той войны появился Суворов. С десятитысячным войском пришел он с Днестра на Буг, преодолев полтысячи верст за две недели. Главное командование русскими войсками императрица поручила Румянцеву, что явилось большим утешением для престарелого и больного героя, еще под Очаковом осознавшего, что командование это, как и у стен очаковской крепости, и теперь окажется фикцией. В спину задунайскому герою вновь дышал Суворов. Постройка крепостей и города легла на де Рибаса. И дон Хозе, после лично им подписанного Ясского мира, занялся нарождающейся Одессой.

При подавлении восстания в Польше и бригадир Захарий Чепига, командовавший двумя конными полками черноморских казаков, участвовал в подавлении «возмущения». Наградой Чепиге за польские дела стали чин генерал-майора, орден Святого Владимира 2-й степени. В наградном листе Чепиги иногда мелькает и золотой Польский крест. По канонам тех времен эта награда не дублировала высшую, а вручалась как самостоятельная и не служила парой орденам.

Феликс де Рибас особо отличается при захвате артиллерии неприятеля под Дубенкою. Все инженерные ухищрения Тадеуша Костюшко, знавшего в них толк, не защитили поляков. Конные елисаветградцы лихим ударом овладели казавшимися неприступными расположениями неприятеля.

Еще долгих пять лет Феликс находится в рядах войска, а выйдя в отставку, спешит на юг, в солнечный город старшего брата, и окончательно поселяется в Одессе, без раскачки включившись в жизнь одесской общины.

Одесской «гаммы» зачинатель…

Одно присутствие такого человека, любившего Одессу, как собственное дитя, внушало оптимизм. Не было такого дела или начинания, к которому Феликс не приложил бы руку. Особой заботой младшего де Рибаса стала поддержка и помощь всем управляющим города и края. Ришелье, Ланжерон, Воронцов чувствовали его плечо, всем им он помогал войти в курс хлопотных дел, определяя ключевые приоритеты развития города. Торговля стала тем вовремя найденным золотым ключиком, способным открыть городу дверь в достаток и процветание. И неспроста в нише на стене городской биржи на одесском берегу появился резвый бог торговли Меркурий.

Феликс использовал все свои связи и, в первую очередь, на итальянской родине, возложив на себя хлопотные обязанности генерального консула Неаполя, для привлечения предприимчивых тамошних негоциантов и их товаров на новые рынки. Так что апельсины, подаренные императору Павлу, послужили не только и не столько для услады, сколько прозрачным намеком на прекрасные торговые виды.

В истории Одессы отмечено и то, что именно Феликс де Рибас позвал в нарождающийся город польские семьи Потоцких, Собаньских, Ржевусских, Маньковских… Со многими из них Феликс познакомился во время той войны, бывшей по сути карательной операцией и ставшей причиной огромного числа жертв среди непокорного населения. Но не будем судить наших героев с позиций нашего времени. Все они действовали в определенном историческом контексте по его моральным меркам.

Граф Потоцкий начал перевозку пшеницы с берегов Днепра в Одессу. Вернуться на родину в Бердичев ему, как и многим полякам, помогла павловская амнистия. Граф возвратился на родину и стал предводителем дворянства Киевской губернии. Но ещё до Потоцкого в Одессу прибыли князья Любомирский, Чарторыжский, которые возили пшеницу. Одесситы прекрасно знают историю с прибытием первого транспорта, когда на роскошном обеде с участием Ришелье гости сидели на мешках пшеницы.

Большой поклонник музыкального искусства, Феликс стремился быть эталоном во всем, понимая, как важно правильно настроить инструмент, чтобы с первой ноты родилась гармония. Только так, а не иначе. С этой целью основатели города и великие градоначальники создавали парки, чтобы одесситам дышалось легко. А нынешние управленцы только то и делают, что пытаются от зеленых зон избавиться или всадить в них очередного бетонного монстра…

Одна из таких «нот», начинающих всю гамму Одессы, — дом самого Феликса, ставший основой нарождающегося центра «Жемчужины у моря». Неспроста у ажурного строения три фасада с выходами на Гаванную, Дерибасовскую и Горсад. Получается, центральную часть Одессы можно рассматривать как цельную архитектурную среду именно благодаря Феликсу де Рибасу. Впоследствии семья младшего брата одесского градостроителя передала дом городу.

Одним из первых в нашем городе Феликс де Рибас организовал рыбный промысел и шелкопрядство, был запевалой во многих других отраслях предпринимательства.

И в черную чумную минуту Феликс не покинул город, ставший для него родным. За ликвидацию последствий чумы награждён особой медалью.

Заслуги этого человека подчеркнул и знак уважения к его личности от одесситов — к столетию Одессы его могилу обнесли чугунной оградой дорогой и искусной работы. Но в горькое время социальных потрясений место упокоения одного из лучших граждан Одессы по-варварски уничтожили спесивые смутьяны…

Юлий Шарабаров