Городские выборы в старой Одессе

К моменту основания города в ходу была так называемая «Жалованная грамота», обнародованная 21 апреля 1785 года. Этот документ фактически признавал «городское общество» юридическим лицом, с определенными правами и обязанностями, а городская дума обязывалась ведать всем тем, что для означенного общества потребно, полезно и выгодно. Избираемые и избиратели подразделялись на шесть категорий: «настоящие городовые обыватели» — дворяне, духовенство, чиновники, владеющие недвижимостью в городе; купцы; ремесленники; иногородние и иностранные гости (скажем, торгующие по специальной «гостьевой статье», то есть приписанные к городскому гражданству); «именитые граждане» (почетные и потомственные почетные); посадские (те же мещане). Избранными могли быть лица старше 25 лет, проценты с капитала которых в городе не ниже 50 рублей ассигнациями.

Каждая категория избирала равное число гласных (депутатов) вне зависимости от общей численности сословия. Причем избирательные собрания проходили отдельно по гильдиям, по цехам, по частям (районам) города, «по народам» и т. п. Долгая эта церемония в конечном итоге давала каждому сословию всего лишь один общий голос, другими словами, получалось так, что все депутаты одной категории голосовали как бы единогласно, наподобие нынешних партийных фракций. Вот и получалось, что городская дума была «шестигласной».

Эта патриархальная грамота и определяла лицо одесского городского самоуправления в продолжение многих десятилетий. В 1840— 1850 годах «обе столицы», Петербург и Москва, обзавелись своими собственными «городскими уставами», а в 1863 году к ним присоединилась и «третья столица империи», Одесса. Согласно высочайше утвержденному «Городовому положению», новая Одесская дума избиралась только тремя категориями граждан — домовладельцами, купцами и мещанами. Каждый из этих «разрядов» давал по 25 гласных, причем они должны были быть исключительно подданными России, достичь 25-летнего возраста и владеть в пределах города недвижимостью стоимостью не менее 15 тысяч рублей.

75 гласных и сословные старшины каждого разряда с заместителями выбирали на общем собрании городского голову. В процедуре выборов приняло участие в общей сложности всего лишь 2657 одесситов.

Довольно скоро, а именно — 16 июня 1870 года, было выработано уже как бы универсальное для всех российских городов «Положение» о местном самоуправлении, реализованное в Одессе на выборах 1873 года. Число избирателей было определено в 5531, однако фактически в выборах участвовало только 3425. При общей численности городского населения в 190 тысяч избирательные списки представляются весьма и весьма урезанными. Но только на первый взгляд. Почему? Да потому, что избирали и могли быть избраны исключительно те из граждан, которые формировали городской бюджет и были кровно заинтересованы в глобальном процветании Одессы, ее всяческом благоустройстве, включая и правопорядок.

Избирателями и избираемыми были владельцы недвижимости, содержатели торговых и промышленных заведений, регулярно уплачивающие в городскую казну определенные налоги. Величина этих налогов постоянно менялась (как правило, повышалась), исходя из конъюнктуры. Так, акциз за содержание гостиниц, рестораций, кондитерских зависел не только от оборота и местоположения, но даже от общего состояния торговых дел в городе и регионе. Постоянно варьировалась и величина налога, взимаемого с домовладельцев. Собственники, задолжавшие городу (недоимщики), из избирательного списка безжалостно удалялись. Таким образом, руководить городскими делами могли лишь те, кто эти дела фактически финансировал. Речь идет не только о коммерции, но и о медицинской помощи, призрении подкидышей, престарелых и нищих, неимущих рожениц, о дешевых столовых и чайных, различных стипендиатах, попечительствах, бесплатных образовательных учреждениях и проч.

Другой значимый момент. Согласно упомянутым «уставам», число гласных не христиан не могло превышать одной трети общего числа думцев. Если бы этого ограничения не было, то, вероятно, численность евреев в думе достигала бы половины ее состава, а то и больше. Впрочем, и 24 еврея из 72 гласных — явление для России, прямо скажем, неординарное. Что до городского головы, он должен был быть непременно православного вероисповедания. Но и в этом ракурсе Одесса с самого начала заметно отличалась от других городов: в разные годы городскими головами здесь были не только русские (преимущественно, купцы-старообрядцы — Железцов, Портнов, Новиков, Пашков и др.) и украинцы (Яхненко), но, скажем, серб Лучич, многочисленные греки (Инглези, Амвросио, Папудов, Маразли и другие), а Кортацци и вовсе был католиком, да в придачу масоном, но это относится еще ко временам шестигласной думы.

Этнически пестрый мир думы значительно потускнел после ввода в действие «Городового положения» 1892 года. Со следующего, 1893 года число гласных не христиан не могло превышать уже только пятой части всего состава. Гласные же евреи больше вообще не избирались, а назначались городским присутствием (институция, включавшая «руководящие кадры»: градоначальника, окружного прокурора, председателя коммерческого суда, полицмейстера и прочих).

О самой процедуре выборов в старой Одессе, насколько знаю, еще никто не писал. А это очень занимательно. Прежде всего, по трем перечисленным категориям (домовладельцы, купцы, мещане) проходили отдельные избирательные собрания — выдвигались кандидаты, число которых не ограничивалось. Реально лица, внесенные в списки избирателей, получали в городской управе (прообраз исполкома) бланки, на которые и выносили имена предлагаемых кандидатов — 24 фамилии. Всего гласных должно было быть 72, по 24 от каждого «разряда». Одно и то же лицо вполне могло выдвигаться от разных «разрядов», поскольку многие купцы и мещане были одновременно и домовладельцами.

Подсчет голосов, отданных за кандидатов, был делом чертовски муторным. Представьте себе, что городской голова или его товарищ (заместитель) зачитывали вслух перед счетной комиссией по 400 бюллетеней подряд (по 24 фамилии в каждом), а комиссия должна была четко фиксировать, какие фамилии и сколько раз повторяются. Когда имена кандидатов определялись, приступали собственно к баллотировке, опять-таки в три приема. Выдвигаемых кандидатур бывало, как правило, не менее сотни по каждому разряду, а во многих случаях гораздо больше: баллотировалась даже кандидатура, выдвинутая одним-единственным избирателем.

Явившись на бульвар, избиратель получал перед входом в биржу особый билет, после чего мог войти, зарегистрироваться, а затем ему выдавались избирательные шары (не бильярдные, разумеется). Выдачей шаров занимались специально приглашенные за хорошую плату иногородние артельщики. За порядком, помимо околоточного и полицейских, следили жандармские чины во главе с унтер-офицером. Из «накопителя» голосующий по узенькому проходу проникал в баллотировочный зал без права вернуться назад — проголосовав, он попадал через специальный выход на улицу. Баллотировочные ящики были эксклюзивными, то есть у каждого кандидата — свой, «фамильный». В свою очередь, каждый ящик состоял из двух отделений — выкрашенных соответственно черной и белой красками. Избиратель и отправлял свои шары в соответствующие отделения опечатанных ящиков.

Если избирателей в данном разряде было много, баллотировка происходила в два этапа: в первый день голосовали избиратели с фамилиями от «А» до «О», а на другой — остальные. С 1889 года, по столичному примеру, считали не все шары. Обыкновенно публично вскрывали первый от входа баллотировочный ящик, чтобы узнать общее число шаров, то есть поданных голосов. Для избрания требовалось получить 50 процентов плюс один шар. Далее, в остальных ящиках, считали только черные или только белые шары — по жребию. Если из числа кандидатов не набиралось лиц, получивших потребное число шаров, — что случалось довольно часто — то проводилась перебаллотировка между теми, кто набрал наибольшее число белых шаров.

Сложная процедура выборов практически исключала возможность каких-либо злоупотреблений. Зато предвыборная агитация велась на редкость разнузданно. Доходило до того, что некие «осведомленные писцы» составляли кандидатские списки для не слишком просвещенных избирателей городских окраин. Даже специально изготавливались баллотировочные ящики, имитирующие настоящие, и какого-нибудь домовладельца с Ризовской или Костецкой учили бросать шары по команде: «Бродский! Бросай влево! Русский (фамилия кандидата — О. Г.)! Бросай вправо!».

Не обходилось, надо признать, без эпизодов, прямо скажем, анекдотических. Когда, например, в избирательные списки попадали покойные авторитеты и притом ухитрялись набирать больше голосов, нежели многие живые кандидаты. Но эту историю я расскажу особо. Целый ряд сюжетов свидетельствует о том, что отдельные народные избранники впоследствии сознательно путали интересы городского гражданства со своими собственными. Так, они лоббировали выгодные лично им проекты городского благоустройства, в том числе отдачу подрядов, снижали величину акциза и патента на принадлежавшие им коммерческие заведения и т. д. Собственно говоря, подобная порочная практика, мягко говоря, не вполне умерла и по сегодня. Но, несмотря на все недочеты и курьезы, большинство думцев в те годы составляли действительно подлинные «граждане Одессы».

Период с 1873-го по 1893 годы был за некоторым исключением благоприятным для Одессы и горожан в силу устойчивости, стабильности городского самоуправления. Это годы бурного благоустройства Южной Пальмиры — такого, какое только было возможно в рамках империи. Замощение транспортных артерий, превосходное устройство водно-канализационного хозяйства, пуск конно-железной дороги и парового трамвая, поэтапное устройство электрического освещения, парков, возведение уникального Городского театра, строительство дешевого жилья, «городских аудиторий», библиотек, Музея изящных искусств, целого ряда приютов, больниц, ночлежек и т. д. — вот далеко не полный перечень сделанного в это время.

Стабильность значительного числа думцев определяла стратегию ее деятельности на десятилетия: начатые проекты большею частью доводились до конца, к каким-то из них периодически возвращались для обсуждения в новых условиях. Рано или поздно отдельные «народные избранники» отвечали за содеянное, как это было, например, в деле о взятках, полученных от Водопроводного общества. Но это было исключением из правил. Известны гласные, служившие городу без малого по 30 лет, — Осип Чижевич и Алексей Пашков, Гавриил Добровольский, Яков Вейнберг. Четверть века депутатами думы состояли Соломон Бармас и Симон Гурович, 21 год — Карл Сикар и Евгений Шульц, 17 лет — Василий Авчинников и Гавриил Крапивин и т. п. Трудно даже перечислить, сколько важнейших преобразований общественного быта им удалось осуществить в силу такого постоянства. Достаточно вспомнить, сколько лет ушло у того же Чижевича на то, скажем, чтобы удалить зловонную барахолку из самого центра города на Прохоровскую площадь — можно сказать, жизнь положил.

С 1867-го по 1895 год Одесса избрала только двух городских голов — Н. А. Новосельского и Г. Г. Маразли, причем оба оставили свой пост добровольно. Поэтому можно сказать определенно, что одесситам было с кого спрашивать. К какому результату пришел город за эти годы, мы вкратце уже упоминали. Но картина будет нагляднее, если сравнить городские доходы второй половины 1860-х и первой половины 1890-х. Итак, 1868 год: 545 641 руб.; 1892 год: 3 118 083 руб. Комментарии, как принято говорить, излишни.

Олег ГУБАРЬ