Кто они, мастера пера, прославившие одесскую журналистику на всю страну
В одесской истории невозможно найти хоть что-то, что одесситы делали бы посредственно. Они лучше других торговали и строили город, внедряли в одесскую жизнь последние открытия и всегда были на гребне прогресса. Не избежала «участи» быть одной из лучших в стране и одесская журналистика. Среди сотрудников одесских газет были настоящие мэтры пера, имена которых начинающие репортеры произносили с придыханием. Одним из таких был Антон Ловенгард.
Ловенгарды были выходцами из Австрии, но сейчас уже никто не помнит, по каким причинам его отец, отставной офицер, оказался в Одессе. Здесь и родился Антон Сигизмундович. С 18 лет он путешествовал по Австро-Венгрии, Италии, Египту, Сирии и Турции, преимущественно пешком. Набравшись опыта и впечатлений, Ловенгард вернулся в Одессу. Сначала он устроился репортером полицейской хроники, куда определяли самых бездарных и застенчивых. Несмотря на очевидный талант, Ловенгард «давал полицейскую хронику» много лет. Работа эта была невыносимо скучной — кражи, несчастные случаи и убийства, сведения о которых обычно добывали из сухих полицейских протоколов. Чтобы выцарапать оттуда хоть несколько живых строк, репортеру приходилось призывать на помощь всю свою фантазию. И Ловенгард, у которого с воображением было все в порядке, умудрялся создать из протокола маленький детективный шедевр.
Сашку-музыканта прославил Ловенгард
В 1921 году 46-летний репортер случайно купил у газетчицы один из первых номеров газеты «Моряк», напечатанный на бандерольной бумаге. С ним он и отправился в редакцию газеты устраиваться на работу. Ведь всю жизнь он мечтал работать рядом с кораблями и морем. С этого момента Ловенгард буквально поселился в порту. Он изучил его как свои пять пальцев, знал историю каждого корабля, каждого кнехта. Его очерки, на страницах которых, казалось, плескалось живое море, пропахшее просмоленными канатами и рыбой, печатали лучшие одесские газеты.
Ловенгард был не похож на разбитных одесских репортеров — при разговоре даже с последним босяком он снимал шляпу и обращался к собеседнику на вы. Биндюжники и моряки души в нем не чаяли и прозвали его «летописцем». Ловенгард был немногословен, так как сильно картавил — на все буквы, как язвили менее талантливые его собратья.
Антон Сигизмундович занимал особое место среди журналистов — он был хорошо знаком с Короленко и Паустовским, а Куприн рассказывал, что без Ловенгарда не было бы рассказа «Гамбринус», так как именно он познакомил писателя с Сашкой-музыкантом.
Умер Ловенгард, когда ему было едва за пятьдесят. Промозглой и сырой одесской зимой, когда он тащил к себе на третий этаж ведро с водой, его сердце не выдержало и остановилось. В письменном столе его бедно обставленной комнаты нашли планы и наброски для будущей книги об одесском порте, написать которую он так и не успел.
Барон Икс уступал только Дорошевичу
Семена Герцо-Виноградского, знаменитого одесского фельетониста, писавшего под псевдонимом Барон Икс, называли «королем одесских журналистов». Сам Влас Дорошевич посвятил ему очерк. Семен Титович был родом из Бендер, а его отец служил начальником уездной полиции. Юноша окончил юридический факультет, работал судебным следователем, а позже стал писать для «Одесского вестника» язвительные и резкие фельетоны.
Еще в университете Герцо-Виноградский сочувствовал народникам и предоставлял свою квартиру для собраний революционных кружков. Когда об этом стало известно, временный генерал-губернатор Одессы граф Тотлебен сослал его в Красноярск, но фельетонисту повезло. Через год власть сменилась, и министром внутренних дел стал Михаил Лорис-Меликов, который был сторонником либеральной политики. Он позволил Герцо-Виноградскому вернуться в Одессу. Фельетонист стал работать в «Одесском листке», где вел рубрику «Дела-делишки».
В те времена цензоры были уверены, что одесские издания нарушают все запреты. Поэтому темы журналистам приходилось выбирать очень осторожно. Безопаснее всего было писать о погоде, внешней политике и театре. Герцо-Виноградский стал писать об искусстве, но при этом умудрялся блестяще пройтись и по некоторым иным сторонам жизни. И актеры считали своим долгом лично принести журналисту билеты на лучшие места в театре.
Фото друга-предателя расстрелял из пистолета
Печатать фельетоны Барона Икс на страницах своих изданий мечтали редакторы всех городских газет. Его статьи вырезали, перечитывали и цитировали. Ну, а «придворные» журналисты, которые защищали интересы власть имущих, Барона Икс ненавидели лютой ненавистью.
Себя фельетонист отождествлял с Дон Кихотом. Дорошевич писал, что однажды, поссорившись со своим старым другом, Барон Икс расстрелял его фотографию из пистолета, и послал записку: «Ты для меня более не существуешь. Я тебя убил». Может быть, именно этот романтический максимализм и сделал Герцо-Виноградского кумиром молодежи. При этом журналист был большим франтом — он вел богемный образ жизни, а на улице появлялся не иначе как во фраке и цилиндре.
Барон Икс работал в одесских изданиях более четверти века. Все, о чем писал, пропускал через себя, и это сказалось на его здоровье. Герцо-Виноградский страшно боялся умереть от паралича, но к концу жизни превратился в немощного старика, который уже не мог написать даже коротенькой заметки.
Чтобы хоть как-то успокоить истерзанные нервы, фельетонист стал употреблять морфий. А когда не смог больше работать, один из его знакомых, с которым он много лет воевал на страницах одесской прессы, выхлопотал ему почетную пенсию от Академии наук. Принимать ее Герцо-Виноградский отказался, считая подачкой. Друзьям с большим трудом удалось убедить его, что он заработал эти деньги.
Младший брат — Лоэнгрин
Талантливым одесским журналистом был и младший брат Барона Икс — Петр Герцо-Виноградский, драматург, прозаик и музыкальный критик. Он работал в «Одесском вестнике» и писал под псевдонимом Лоэнгрин. Его обожала молодежь, а курсистки высших женских курсов строчили ему пылкие послания, в которых просили: «Научите, как жить».
