ПРОСТО ЛЕОНИД СУЩЕНКО

Есть люди, которых трудно охарактеризовать каким-то одним или даже двумя словами. Возьмем, к примеру, Леонида Сущенко.

Первое, что приходит в голову, — журналист, телеведущий. Без малого полвека в профессии, работал в газетах, на телевидении, на заре независимости создал первый в городе коммерческий телеканал, имеет почетное звание "Заслуженный журналист Украины"...

Характеристика? Да, но только частичная...

Идем дальше. Драматург... Одна пьеса "Старые дома", которую Л. Сущенко сочинил вместе с Георгием Голубенко и Валерием Хаитом, чего стоит! В Союзе она шла более чем в ста театрах (это только профессиональные, самодеятельных наберется и поболее). Да и по сей день периодически к ней обращаются; далеко за примерами ходить не надо, уже не первый сезон эта пьеса идет в нашем Украинском под названием "Мiсто мого дитинства".

Еще одна характеристика. Кому-то с лихвой хватит и этих двух, но только не нашему герою. Так что идем дальше.

На основе пьесы "Старые дома" композитор Оскар Фельцман создал популярный мюзикл. И пошло-поехало. Далее Л. Сущенко "со товарищи" принялись осовременивать либретто классических оперетт: "Путешествие на Луну" Ж. Оффенбаха, "Король скрипачей" И. Кальмана и др. Так что Л. Сущенко, считайте, и либреттист.

Но и это не все.

Как забыть, что упомянутое авторское трио несколько лет с огромным успехом выступало в эстраде — и в программах, и самостоятельно. Так что Л. Сущенко, ко всему прочему, еще и артист, точнее сказать, автор-исполнитель.

Надеюсь, читатели еще не устали от такого перечня, потому предлагаю вообще отправиться к истокам, поискать, с чего все начиналось это "многостаночничество". И тут всплывает КВН, легендарные "одесские трубочисты". Но Л. Сущенко не просто КВН-щик, а один из первых в Одессе, можно сказать, из тех, кто "первым начинал, кто жанра создавал законы". Трижды в составе двух команд КВН он принимал участие в финальных играх Кубка Центрального телевидения. В 1967 одесситы разделили победу с москвичами из медицинского института, где капитаном был легендарный Матвей Левинтон. В 1970 проиграли команде Баку, которую возглавлял еще более легендарный Юлий Гусман (об этом странном поединке мы вскоре расскажем более детально). И наконец, в 1972 команда КВН Одесского института народного хозяйства одержала безоговорочную победу. Чему в немалой степени способствовал Леонид Сущенко — и как член авторской группы, и как актер; после номера, который он исполнил с Игорем Кнеллером, стало окончательно ясно, что наши земляки выигрывают даже не "по очкам", а вчистую. Вот так: три финала, три разных результата; таких за всю историю КВН по пальцам пересчитать...

Кажется, более чем, но есть еще что добавить.

По образованию Л. Сущенко — инженер, химик-технолог, окончил Одесский политехнический институт, и даже какое-то время работал по специальности на заводе. Не чужд и политике, был депутатом Одесского горсоветва...

На чем и остановимся... И без того хватит на несколько полноценных биографий.

А мы решили взять пару его ипостасей и предложили самому герою поделиться воспоминаниями.

ИЗ "ИСКРЫ" РАЗГОРЕЛОСЬ...

— Я окончил Одесский политехнический институт, работал там на кафедре, но случилось так, что умер заведующий кафедрой, и, как всегда бывает в таких ситуациях, возникли некоторые проблемы. А в то время мы (я имею в виду авторскую группу нашей команды КВН) уже как-то сотрудничали с "Козлотуром" — так называлась юмористическая страница в молодежной одесской газете "Комсомольская искра", с другими изданиями — "Литературной газетой", "Комсомольской правдой". Потому я некоторое время по предложению тогдашнего ректора политеха Константина Ивановича Заблонского работал с нашим КВНовским художником Аркадием Цыкуном над сборником, в котором, как предполагалось, должны были публиковаться литературные опыты студентов и сотрудников института. Мыслилось, что такие сборники будут выходить ежегодно, но мы сделали всего один экземпляр, после чего в горкоме партии сказали, что такие книги не нужны. Так что у меня был опыт работы не только с печатным словом, но и с вёрсткой.

Летом 1973 года возникла газета "Вечерняя Одесса", куда перешла работать часть сотрудников "Искры". Редактором "Искры" остался Юлий Маркович Мазур. Мы с ним встретились, поговорили, он сказал: "Давай попробуем". Вот так я попал в газету.

Одно из первых заданий, которые я получил в "Искре", — это подготовить материал о торжественном собрании, посвященном очередной годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Поскольку такие мероприятия походили одно на другое, как близнецы, то мои более опытные коллеги поступали просто: брали прошлогодний отчет, его немного видоизменяли и сдавали в печать. Я же по неопытности не догадался так сделать, и решил написать сам. Газета выходила на украинском языке, и в заметке я допустил одну, как выяснилось, стратегическую ошибку. А именно — написал так: "Присутнi одноголосно обирають почесну президiю у складi Полiтбюро ЦК КПРС". Это пошло в набор, поскольку такие тексты, как правило, читали не очень внимательно: ведь они из года в год повторялись. А на следующий день я уже был "на ковре" у редактора. Он понимал, что это моя первая ошибка, от неопытности, но тем не менее втык должен сделать обязательно и хотел лишь смягчить форму взысканий. Мазур мне сказал: "Ты когда-нибудь видел, чтобы на подобных мероприятиях голосовали? Значит, надо писать не "одноголосно", а "одностайно".

В те времена редакции получали море писем — с жалобами, предложениями, пожеланиями. Случались порою необычные истории.

Вспоминаю некоторые из них.

Как-то со мной созвонился парень, спросил, можем ли мы встретиться. Даже по телефону было очевидно, что он плохо говорит по-русски. Я предложил ему зайти в редакцию, тогда она находилась на Пушкинской. Пришёл немолодой человек, рассказал, что в годы войны он ребёнком оказался в Румынии и всю свою сознательную жизнь прожил там. Работал мастером по ремонту шоссейных дорог. Оказавшись в Союзе, он увидел, как тут ремонтируют дороги, и его, как профессионала, это страшно взволновало. "Так работать нельзя, — говорил он. — Надо им, наверное, объяснить, как надо строить дороги". И это, между прочим, Румыния, которая никогда не являлась образцом ни в работе, ни в уровне жизни!

Помню еще одну примечательную историю.

Пришел в редакцию пожилой мужчина с совсем юным парнем. Они были бедно, но чисто одеты. Обратились ко мне. Мужчина сказал: "Мы путники, мы странники, вы, наверное, впервые видите такую категорию людей. Мы не можем долго находиться на одном и том же месте. Мы чисты перед законом, но работать на одном месте долго не будем. Ни я, ни сын. Как хотите это называйте, может, это болезнь. Но помогите нам найти жильё. Скоро близятся холода, мы боимся, что где-то можем замёрзнуть". Я позвонил в один из сельских райкомов комсомола, объяснил ситуацию, и секретарь райкома (а тогда на этих постах находились люди, у которых не было чиновничьих двойных подбородков) сказал, что они готовы их принять, но нужно только, чтобы эти двое доехали до райцентра. Я позвонил в Жовтневый райисполком какому-то чиновнику, не самому крупному. И оказалось, что у них есть фонд, который помогает людям в сложных ситуациях. Причем этот человек сам принес деньги. Купили мы им билеты, отправили в деревню, встретили их ребята из райкома, устроили на ферму сторожами. Платить не платили, но спали они на койках с чистым бельём, их кормили. Там они до весны пробыли, а потом ушли. Перед этим, кстати, передали мне благодарность...

Проработал я в "Искре" недолго, потом ушел на телевидение в молодёжную редакцию. Но этот период оставил у меня очень тёплые воспоминания, потому что замечательным был состав редакции.

За эти полтора года я начал понимать, что журналист — это профессия социальная. В редакции надо не работать, а служить. Во-вторых, не может быть ни одного бесконфликтного материала. Проблема есть всегда. В-третьих, упаси Бог, журналисту быть специалистом в одной сфере, он должен знать всё...

КАК РОЖДАЛИСЬ "СТАРЫЕ ДОМА"

Шесть лет, с 1966-го по 1972-й, мы жили КВНом, и когда наконец-то команда Одесского института народного хозяйства при нашем самом непосредственном участии стала чемпионом, то после короткого мига счастья мы ощутили какую-то пустоту. КВН прошел, что делать дальше? В поезде, на котором команда возвращалась из Москвы, мы с Гариком Голубенко размышляли над этой проблемой. Гарик предложил: "Давай что-нибудь напишем!" И мы сели сочинять какой-то безумный рассказ... В разгар писаний к нам подсел Хаит, озабоченный теми же проблемами. И тут он вспомнил, что нас несколько раз приглашал к себе Матвей Абрамович Ошеровский, тогдашний главный режиссер Театра музкомедии, всегда озабоченный поисками новых сюжетов и авторов.

Правда, оперетту мы тогда воспринимали как какой-то придурковатый жанр. Тем не менее, поскольку впереди была неизвестность, решили к Ошеровскому пойти. Что и сделали спустя несколько дней. При встрече с ним сошлись на том, что сюжет должен быть одесским и парадоксальным. Не мы первые придумали перенести действие в одесский двор (предшественник — "Белая акация"), но нам казалось, что мы можем найти свой подход".

Процесс написания был обусловлен особенностями каждого из нас. Хаит умел прекрасно организовать работу, кроме того, он был бесспорным авторитетом по части поэтической. Голубенко превосходно придумывал шутки и тексты, к тому же он профессиональный скрипач, хорошо знал музыку и прекрасно умел читать прямо с листа. Что касается меня, то мне нравилось придумывать неожиданные повороты. При этом мы сразу ввели неписаное правило: домашние обстоятельства — это святое. Мы доверяли друг другу, и если кто-то не мог прийти в тот вечер, то работа все равно шла.

В первом варианте у нас были ретро-отступления в прошлое Одессы, начиная от ее основания. Мы приносили все сочиненное Матвею Абрамовичу, он внимательно все выслушивал, хихикал, когда было смешно, а потом предлагал поработать еще. Мы сперва не могли понять, почему он никак не начинает репетировать. Спустя некоторое время он сказал: "Ну вот вы написали материал. Теперь давайте из этого делать пьесу". А нам-то казалось, что пьеса уже готова.

Вот пример. Была у нас в пьесе фигура вора. Матвей Абрамович ее отверг: "Этот персонаж мне неинтересен". Мы, грешным делом, вспомнили главного редактора Центрального телевидения Валерия Александровича Иванова, который, если читал крамольную с его точки зрения шутку, говорил: "Это не смешно", — что сразу отсекало необходимость объяснений. Но Ошеровский объяснил, почему вор ему действительно неинтересен. Предметом искусства не может быть человек в "законченном виде", например, законченный подонок или тот, у кого все в порядке. Чтобы человек стал предметом искусства, ему нужно сопереживать.

Были и другие вещи, которые мы постепенно понимали. Например, мы долго не могли решить такую проблему. Ведь в советские времена нельзя было выселить людей "просто так" — их нужно было о том предупредить, а у нас по сюжету это "не плясало". И вот однажды мы вдруг поняли, что мыслим слишком логично. Матвей Абрамович говорил не раз: "Не стоит руководствоваться формальной логикой. В искусстве важна эмоциональная логика". И призывал нас искать эмоциональное оправдание поступков наших персонажей.

Например, у нас героиня в первом акте ссорилась с героем. Но по сюжету нужно было, чтобы во втором акте она оказалась во дворе. Матвей Абрамович наши сомнения развеял просто: "Это же женщина! То, что она сказала сгоряча, не имеет никакого значения..."

Забегая вперед, расскажу схожий эпизод уже в период работы с поэтом Робертом Рождественским. Для сцены кормления Рождественский предложил номер с рефреном: "Кушайте, кушайте, что ж вы не едите". Нас удивил в этом номере набор блюд — расстегаи с сыром, кулебяка, словом, сугубо русская кухня. Мы попытались объяснить поэту, что в Одессе готовят совсем иные блюда, однако вскоре убедились, что Рождественский был прав: не следует механически все сводить к местному колориту, он должен быть в самом главном, а попытки делать все "под Одессу" обречены на неудачу. Кстати, никто потом из зрителей, в том числе одесситов, против этих расстегаев не протестовал.

Прошло несколько лет, мы как-то разговорились со Жванецким, и он признался: "Каждый придумывает свою Одессу — Бабель, Паустовский, Катаев, Олеша, Багрицкий. Я придумал свою Одессу. И не стоит искать в этих выдумках жизнеподобия". Иногда и в самом деле вымысел правдивее действительности. После заседания худсовета в Свердловском театре музкомедии к нам подошел человек и сказал: "Мне очень понравилось. Я в Свердловске живу точно в таком дворе".

Композитора нашел Ошеровский. Оскар Борисович Фельцман, помимо богатого опыта сочинения оперетт, еще и одессит. Хотя он старался так интонировать музыку, чтобы она могла звучать везде, а не только в Одессе. Он утверждал, что в музыке не должно быть "одессизмов", и тогда это будет по-одесски. И был прав, тем более, что в тексте пьесы нигде не говорится, что действие происходит в Одессе; речь идет о некоем южном городе. Фельцман предложил поэта — Роберта Рождественского. Тут действительно нужен был такой уровень — Рождественский блестяще владел ремеслом. Поэтические номера чаще всего рождались так: Хаит предлагал идею, Ошеровский начинал настукивать — в каком ритме он себе это представляет, а Рождественский набрасывал "рыбу". Мы в работе с этими мастерами очень многому научились.

В ближайшие дни у Леонида Леонидовича Сущенко появится еще одна ипостась — ЮБИЛЯР. Ему исполнится 75 лет. Эта статья — подарок от нашей редакции человеку, который, по большому счету, не слишком и нуждается в какой-либо конкретной формулировке. Он — просто Леонид Сущенко, и этим все сказано.

По заданию редакции юбилейный панегирик — от всего сердца — подготовил Александр ГАЛЯС.