К 102-летию «Черноморской Цусимы» у берегов Новороссийска

В более чем 200-летней истории Черноморского флота было немало тяжёлых и трагических страниц. Одна из них – это затопление в Цемесской бухте Новороссийска кораблей Черноморского флота, произошедшее 18 июня 1918 года и получившее у ряда авторов имя «Черноморская Цусима» в память о беспримерном геройском переходе и героической гибели Балтийской эскадры в период русско-японской войны.

Согласно тягчайшему и унизительному для молодого советского государства Брестскому договору, подписанному в 1918 году, Черноморский флот со всей его инфраструктурой должен был достаться Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарскому царству. Однако в связи с вхождением германо-австрийских войск в Украину и Крым советское правительство отдало указание о передислоцировании Черноморского флота из Севастополя в Новороссийск.

В начале мая 18 боевых кораблей, а именно: два линейных корабля («Воля» и «Свободная Россия») и десять эскадренных миноносцев типа «Новик», шесть миноносцев, перешли в Новороссийск.

Однако и тут обстановка накалялась с каждым днём, то и дело появлялись немецкие разведывательные самолеты, а в море – подлодки. Немецкая сторона продолжала активно ужесточать условия, выставив в итоге ультиматум вернуть корабли в Севастополь до 19 июня 1918 года, иначе они продолжат наступление в глубь страны. Таким образом, корабли Черноморского флота нужно было передать немцам.

Приказ затопить корабли Черноморского флота и не допустить их передачи врагу был направлен 28 мая командующему Черноморским флотом и главному комиссару флота:

18 июня корабли и суда вышли из Новороссийского порта на рейд Цемесской бухты. Тяжёлая миссия по выполнению приказа о затоплении кораблей была поручена экипажу эсминца «Керчь» под командованием старшего лейтенанта В.А. Кукеля. Исполнявший обязанности командующего Черноморским флотом А.И. Тихменев распоряжению Совета народных комиссаров об уничтожении кораблей безоговорочно не подчинился, предложив командирам проголосовать за поход в Севастополь или затопление в Новороссийске. Формально многие выступили за первый вариант, и уже 16 июня был отдан приказ разводить пары. Это распоряжение окончательно раскололо укрывшиеся в Новороссийске остатки Черноморского флота. В свою очередь командир «Керчи» при единогласной поддержке экипажа решил, что лучше затопить корабли, чем сдать их немцам будь это в Севастополе или Новороссийске.

Утром 17 июня 1918 года на берегу Цемесской бухты было многолюдно. На внешнем рейде отдали якоря корабли, команды которых решили идти в оккупированный немцами Севастополь. Это были линкор «Воля», эсминцы «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Пылкий», «Громкий» и миноносцы «Жаркий» и «Живой». Однако команда эсминца «Громкий», на котором до 1917 года служил флотским машинистом мой прадед Понасенко И.С., приняла решение затопить корабль. Таким образом, «Громкий» стал первым из кораблей Черноморского флота, ушедшим на дно вблизи Новороссийска. Остальные корабли, простившись с «Громким», двинулись в сторону Крыма под осуждающий сигнал эсминца «Керчь»: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам!».

У причальных стенок остались линкор «Свободная Россия», эсминцы «Гаджибей», «Керчь», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков» и миноносцы «Сметливый» и «Стремительный». Вечером на «Керчи» собрались офицеры с других кораблей для принятия окончательного решения по их затоплению.

Планировалось, что корабли самостоятельно либо на буксире начнут выход на открытый рейд в 5 утра 18 июня. Там они становятся на якорь и ждут прихода «Свободной России» на траверз Дообского маяка. По сигналу с «Керчи» корабли открывают кингстоны, а затем «Керчь» торпедирует «Свободную Россию». К утру выяснилось, что на всех кораблях, кроме «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова», команды практически отсутствовали, а на эсминце «Фидониси» вообще не осталось ни одного человека, даже командира корабля.

Первым на рейд вышел эскадренный миноносец «Лейтенант Шестаков», буксируя эсминец «Капитан-лейтенант Баранов». Аналогичным способом были отбуксированы на рейд и все остальные корабли. На «Гаджибее», когда его вели к месту последней стоянки, был поднят сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь». Эсминец «Фидониси», покинутый командой, в сопровождении «Керчи» был отбуксирован на рейд. Около четырех часов дня «Керчь» торпедировала «Фидониси». Этот выстрел послужил сигналом для всех кораблей. Один за другим корабли Черноморского флота, открыв кингстоны, уходили под воду.

Наиболее трудной задачей оказалось потопление линкора «Свободная Россия», что удалось совершить далеко не с первой попытки. Из двух первых торпед в цель попала только одна, взорвавшись под боевой рубкой. Тогда «Керчь» выпустила третью, попавшую в корму линкора, но и это не пустило бывшую «Императрицу Екатерину Великую» на дно. Четвертая торпеда взорвалась в районе кормовой башни главного калибра, тоже не причинив кораблю видимых повреждений. И только шестым выстрелом «Керчь» сумела, пробив корпус, уничтожить упорно сопротивлявшийся гибели легендарный линкор. Содрогнувшись от сильнейшего взрыва, он медленно начал уходить под воду.

Завершив свою трагическую работу, экипаж эсминца «Керчь» оставил бухту, ставшую братской могилой для кораблей Черноморского флота, и увел свой корабль в Туапсе, где и затопил его 19 июня 1918 года. В тот же самый день линкор «Воля» в сопровождении шести эсминцев вошел в бухту Севастополя и сдался немцам, которые тут же подняли на кораблях свои военно-морские флаги.

Линкор «Свободная Россия» и эсминец «Громкий» до сих пор лежат на почти 40-метровой глубине Новороссийской бухты. Остальные корабли и суда полностью или частично были подняты, некоторые из них впоследствии приняли участие в Великой Отечественной войне и с честью погибли. А суда, сданные немцам в Севастополе, в конце концов, оказались во французской Бизерте, откуда им так и не довелось вернуться к родным берегам.

В память о этом роковом событии на 12-м километре Сухумского шоссе над Цемесской бухтой был воздвигнут монумент, представляющий собой 12-метровую гранитную скульптуру коленопреклоненного скорбящего моряка. А в море, в двухстах метрах от берега, установлена мачта-обелиск с металлическими флагами, означающими по флажному морскому коду исторический сигнал, поднятый тогда уходящими в морскую пучину кораблями: «Погибаю, но не сдаюсь», как напоминание будущим поколениям о несгибаемом морском характере.

Дмитрий ВОЛОШЕНКОВ,

член Всеукраинского союза писателей-маринистов