Промышленность, которая определила историю развития Одессы

Тему очередного интервью с писателем, краеведом, почетным гражданином Одессы и лауреатом «вечеркинского» конкурса «Люди дела» Олегом Губарем подсказал недавний «круглый стол», который прошел в музее газеты.

Напомним, что ответ на вопрос, как сохранить неповторимый архитектурный ансамбль города и строить новый город, не нарушающий ауру славного прошлого, искали Олег Губарь, народный депутат, кандидат в мэры Одессы от «Оппозиционной платформы — За жизнь» Николай Скорик, писатель, краевед, почетный гражданин города Михаил Пойзнер и кандидат в депутаты Одесского городского совета от «Оппозиционной платформы — За жизнь» Роман Сеник (номер газеты за 20 октября).

Тогда, анализируя этапы развития Одессы, Олег Губарь заметил, что изначально город строился как порт. Но когда город утратил лидерство в мировой хлебной торговле и было ликвидировано порто-франко, начала развиваться промышленность. В частности, данное обстоятельство сыграло решающую роль в превращении Пересыпи из рекреационной зоны города в промышленную. А какие отрасли промышленности получили развитие в начале 19-го века? С этого вопроса началась наша беседа с Олегом Губарем.

— Первоначальная функция Одессы — это преимущественно внешняя торговля, в первую очередь, экспорт сельскохозяйственной продукции, — говорит мой собеседник. — Город тогда не планировался как крупный промышленный центр. Поэтому возникавшие небольшие заводы и фабрики предназначались в основном для обслуживания его внутренних потребностей. О каких предприятиях идёт речь? Прежде всего, о салотопных (Бирюков, Малебкин, Константинов), кирпичных и черепичных (Клёнов и др., даже небезызвестный Кобле учредил один из них), пивоваренных и медоваренных (Авчинников, Мигунов, Мясоедов, Кошелев), водочных (в частности, по выделке фруктовых водок: Андриянский, Аталиоти и др.), макаронных и галетных (Розетти), канатных (Новиковы, Мешковы, Голиков, Утенков), единичных кафельных (Янсон) и крахмальных (Ларше).

Скажем, в Одессу доставлялся скот: забивался на так называемых резницах, мясо частично потреблялось на месте, частично шло на солонину, сало частично шло на экспорт, частично использовалось для производства свечей и мыла, перетапливалось для масляного освещения. Основным стройматериалом был, понятно, известняк, а относительно дефицитный кирпич использовался для устройства печей, дымоходов, брандмауэров. Черепица тоже была относительно дорогой, выпускалась ограниченно, поскольку дома нередко крыли дранкой, аспидом, казенные здания — железом. Макароны и галеты — понятно, сопутствующее хлеботорговле производство. Что касается канатных заводов, они работали в основном на экспорт, но вместе с тем обслуживали портовое хозяйство. Фабрики по производству напитков тоже, главным образом, обслуживали город, но водочные изделия в некотором количестве вывозились еще во времена де Ришелье. Занимательно то обстоятельство, что Дюк постепенно стал обращать внимание на экологическую составляющую и, скажем, действовавшие на территории города салотопные заводы велел перенести на периферию. Первые промышленные районы тяготели к Водяной балке, так как не могли обойтись без воды.

— А появление каких крупных предприятий предопределила логика развития города?

— Надо четко понимать, как работал механизм системы порто-франко применительно к тем или иным образцам промышленной продукции. Да, одесситы имели возможность получать зарубежные товары по выгодной цене, ибо пошлина на них составляла сперва лишь 1/5 (то есть 20%), а затем 2/5 сравнительно с портами, где действовал традиционный таможенный режим. Однако при вывозе за черту порто-франко надо было рассчитываться по полной. Возникла ситуация, при которой на таможенной заставе трудно было доказать, что изделие не импортное, а произведено на городском предприятии. То был серьезный тормоз развития здешней промышленности.

После ликвидации порто-франко ситуация изменилась. Одесса постепенно, причем относительно неторопливо, становилась на рельсы индустриализации. Почему медленно? Потому, что предприниматели должны были вкладывать крупные капиталы в непривычное, рискованное дело. Еще с середины 1830-х понемногу стали появляться производства, не характерные для юной Одессы, как, например, литейные. С подачи М. С. Воронцова выдающийся инженер Ж. В. Гаюи устроил небольшой чугунолитейный завод, а в середине 1840-х механик Ришельевского лицея Эдуард Фальк открыл литейню чугуна и меди. Но это были лишь зародыши будущих промышленных гигантов, на первых порах удовлетворявшие только внутренние потребности города. Там производились, к примеру, «ручные мельницы».

Первыми по-настоящему крупными промышленными предприятиями оказались паровые мельницы, создавшие базу развернувшегося в Одессе масштабного мукомольного производства. Это напрямую связано с доминирующей функцией города. После Крымской кампании он утратил корону мирового экспортера сельхозпродукции. Тем временем вывоз зерна в мировой практике сменился вывозом муки, которая компактнее укладывалась в трюмах. Одесса не была к этому готова, кинулась вдогонку, но поезд ушел. Тем не менее, ошибочно думать, будто бы объемы экспорта упали. Напротив, они продолжали активно расти, но соразмерно росла и конкуренция, а потому было утрачено лидерство.

Сложившаяся ситуация переориентировала функциональность. Поскольку таможенных препон больше не было, в Одессе стала развиваться промышленность в целом и обрабатывающая — в частности. Коль скоро шла перевалка леса, железа, кож, пеньки, дегтя, нефтепродуктов, сала, табака, кофе, чая, «красного товара» и прочего, в городе появлялись предприятия соответствующего профиля, производящие «петролеум и фотожен», бумагу, обои, пробки, вату и войлок, шерсть и пух, дробь, брезент, уже не сальные, а стеариновые свечи, спички, крахмал, мебель, стеклотару, проволоку и пружины, консервы. Если в 1833 году в общей сложности было 28 фабрик и заводов, то, скажем, лишь за период 1871—1874 гг. открылось 35 новых предприятий. Развивалось винокуренное производство, экспортировался спирт. Бывшая литейня Фалька преобразилась в солидный завод, который в 1876 году получил заказ из Англии на изготовление новомодных роликовых коньков! В 1887-м Одесса стала производить суперфосфат и оцинкованные металлы. Интенсивный рост промышленности обусловил прорыв в инженерной, образовательной, транспортной и других сферах, привел к определенным изменениям социальной раскладки городского гражданства, притоку зарубежных специалистов и коммерсантов.

После ликвидации порто-франко, но не сразу, постепенно оформилась промышленная зона Пересыпи. Почему именно здесь? Потому что она примыкала к порту, что упрощало и удешевляло доставку исходных материалов из гавани или же готовой продукции в гавань. Проблема дефицита воды к тому времени была уже решена, предприятия по Водяной балке стали второстепенными. Другое дело, что устройство промзоны лишило город роскошных санаторно-курортных территорий. Возможно, в будущем здесь появится как раз рекреационная зона.

— К сожалению, слава Одессы как центра промышленности юга Украины осталась в прошлом, хотя еще совсем недавно мы могли гордиться предприятиями, выпускавшими продукцию, которая была востребована как внутри страны, так и за ее пределами…

— История крупных одесских предприятий (живых и мёртвых, вторых, к несчастью, значительно больше) типа ЗОРа, «Стальканата», «Январки», СРЗ-1, суперфосфатного, джутовой фабрики и прочих широко известна. Лаконично пересказывать ее бессмысленно. Можно констатировать, что это славная, героическая и вместе с тем драматическая история. Для меня очень значимо то, что будущие промышленные гиганты органично вписываются в нашу коллективную биографию.

Когда-то подробно занимался историей ЗОРа, начинавшегося с кустарной мастерской Иоганна Гена (Хёна). В этой истории, как нынче принято говорить, много букв: немецкие земледельческие колонии юга, традиционное производство в них сельхозтехники, перемещение в Одессу, долгий путь совершенствования и выход в абсолютные лидеры уже в масштабах СССР. ЗОР — памятная часть и моей биографии: мои родители из года в год работали в пионерском лагере этого завода, где я проводил счастливое лето с детьми заводчан (зимой там действовал профилакторий для рабочих и ИТР). Теперь нет ни завода, ни его замечательного профилактория.

А СРЗ № 1… Второй механический цех, где я, как говорится, начинал свою трудовую деятельность в августе 1970-го, как раз во время эпидемии холеры. Это бывший легендарный завод Беллино-Фендерих, на котором — мало кто знает! — в свое время производились даже миноносцы для ЧФ. Буквально этим летом колоссальный цех снесли под корень. Печально, больно об этом говорить.

— Не хотелось бы заканчивать беседу на минорной ноте. Может, в новой исторической реальности есть место для возрождения промышленного потенциала?

— Я не экономист, поэтому не в моих силах профессионально рассчитать масштаб вложений, материальных и гуманитарных, и их отдачу, эффективность. Понимаю только, что столь грандиозная задача вряд ли разрешима на локальном или региональном уровне. Как уже говорил, стартовая функция города заключалась в том, чтобы работать преимущественно на экспорт, чтобы в итоге получалось положительное сальдо. Говоря проще, чтобы мы продавали больше, нежели покупаем. Применительно к нынешним обстоятельствам это настраивает пессимистически. Во многих случаях надо практически наново создавать конкурентоспособное производство. При нынешних темпах инноваций это, мне кажется, как-то нереально. Впрочем, могу ошибаться, поскольку не специалист. Возможно, профессионалы имеют некие рецепты исправления сложившейся ситуации. Во всяком случае, мне бы хотелось в это верить.

Интервью вел Олег Суслов