Как доллар захватил планету: из истории создания Бреттон-Вудской финансовой системы ВИДЕО

Предыстория создания главной системы финансовой глобализации в ХХ веке

Глобализация, с последствиями которой в очередной раз столкнулась мировая экономика, имеет множество аспектов. Но важность ее экономической составляющей не только не вызывает сомнений, но и часто приобретает в глазах наблюдателей преувеличенные, а то и гипертрофированные размеры. Впрочем, этот процесс носит вполне объективный характер, ведь лежащие в его основе деньги — по своей сути, именно как экономическая категория — зародыш всего процесса глобализации.

Результаты анализа того, как возникли деньги, свидетельствуют, что с момента своего зарождения деньги — как материализованные общественные отношения — были призваны обеспечивать технические условия установления торгово-экономических отношений между различными человеческими сообществами. Таким образом, уже качественное развитие денег и их функций демонстрирует четкую тенденцию глобализации денежных отношений. Демонетизация золота (полная потеря желтым металлом позиций монопольного товара-эквивалента), прекращение выполнения им всех денежных функций, отрицание денег, имеющих собственную стоимость, — отобразила и усилила самую тяжелую болезнь роста мировой экономики — кризис ликвидности. Даже если бы не происходили упомянутые выше изменения в функциях денег, в мире просто физически не хватило бы золота для обслуживания огромных торговых трансакций.

Попытка решить эту проблему на поверхности глубинных экономических явлений нашла свое отражение в структурной эволюции мировой валютной системы. Бреттон-Вудские соглашения — это тот фундамент, на обломках которого базируется еще и современная мировая валютная система. Она попробовала поставить доллар — национальную валюту новой мировой экономической силы — сначала рядом с золотом (под лозунгом «доллар так же хорош, как и золото»), а позже — и вместо золота («доллар лучше золота»). Бреттон-Вудская система — международная система организации денежных отношений и торговых расчётов, установленная в результате Бреттон-Вудской конференции, проходившей в июле 1944 г. Она сменила финансовую систему, основанную на «золотом стандарте».

Председательствовал на конференции министр финансов США Генри Моргентау. Делегацию США возглавлял высокопоставленный чиновник Министерства финансов Гарри Уайт, делегацию Великобритании – крупный экономист и чиновник Министерства финансов Джон М. Кейнс, делегацию СССР – заместитель министра внешней торговли М.С. Степанов, делегацию Китая – Чан Кайши.

Тон на конференции задавали делегации США и Великобритании. У Г. Уайта и Дж. Кейнса были заранее подготовленные предложения по послевоенному устройству мировой валютно-финансовой системы. По некоторым вопросам позиции американца и англичанина совпадали, но были и у них принципиальные различия. Кейнс предлагал для проведения расчетов между странами создание Международной клиринговой палаты и введение наднациональной денежной единицы под названием «банкор», а от золота как мировых денег рекомендовал вообще отказаться. Уайт предлагал в качестве мировых денег использовать американский доллар, эмиссией которого с 1914 года занималась Федеральная резервная система США. Для этого Америка готова была обеспечивать свободный размен долларов на желтый металл на основе фиксированного золотого паритета. Для поддержания равновесия платежных балансов отдельных стран и поддержания стабильности курсов валют (по отношению к доллару США) предлагалось создать Международный валютный фонд (МВФ), который бы выдавал странам стабилизационные займы. А для восстановления послевоенной экономики предлагалось создать Международный банк реконструкции и развития (МБРР), который бы выдавал займы и кредиты для реализации инвестиционных проектов. Победила позиция США, чья военная, политическая и экономическая мощь сыграла в Бреттон-Вудсе решающую роль. К этому времени в подвалах казначейства США было сосредоточено около 70% мировых резервов золота (без СССР).

Конференция положила начало таким организациям, как Международный банк реконструкции и развития (МБРР) и Международный валютный фонд (МВФ). Доллар США стал одним из видов мировых денег, наряду с золотом. При этом следует понимать: не Соединенные Штаты навязали миру доллар, а мир финансов ухватился за «долларовую соломинку», как за последнюю и, кажется, в тот момент единственную надежду на решение проблемы глобальной ликвидности. Только США были способны обеспечить хотя бы ограниченную конвертируемость своей валюты в золото. Другие только постепенно переходили и расширяли конвертируемость своих валют в доллар. Напомню, что сначала золотой запас Соединенных Штатов значительно превышал их долларовые обязательства. Но активная экспансионистская международная политика США привела к явному злоупотреблению теми возможностями финансирования дефицита своего платежного баланса, которые предоставляла Бреттон-Вудская система. В результате этого послевоенная нехватка международных ликвидных средств платежа или долларовый голод, сменилась в 60-е годы огромным его излишком, или долларовым пресыщением.

Доллар — это дамоклов меч современного глобального мира по-американски, опасность которого была сформулирована еще в известной дилемме Триффина: без неограниченной эмиссии доллара мир утратит единственное ликвидное финансовое средство, стоимость которого базируется на доверии к экономике США; а неограниченная бюджетная эмиссия доллара неминуемо подорвет доверие к экономике США. Следовательно, даже если бы сами Соединенные Штаты хотели лишить доллар роли одновременно несущего и разрушительного элемента международной финансовой архитектуры, то остальной мир вряд ли позволил бы это сделать. Это не так уж легко и безопасно, особенно учитывая огромные запасы американской валюты в официальных резервах нефтедобывающих стран, Китая, «азиатских тигров» и т.д. Но сегодня мы знаем, что Ротшильды планировали Бреттон-Вудс за 10 лет до него, как раз для этого они вооружали Гитлера, чтобы развязанная им война снесла экономику Европы и оставила ликвидным только одну валюту – доллар. Вот для этого и развязываются все войны, чтобы сказочно обогатить кучку негодяев, в руках которых сегодня находится весь мир.

Дальнейшие события, в сущности, развивались по предсказанному сценарию: крах «золотого пула» и двойная цена золота, создание прообраза мировых денег в форме «специальных прав заимствования» (Special Drawing Rights — SDR), отмена обмена долларов на золото для официальных органов, полулегальная (в противовес принципам Бреттон-Вудса) практика использования плавающих валютных курсов.

Советско-американские отношения и создание МВФ и ВБ

Сегодня МВФ является самым эффективным инструментом установления мировой гегемонии США, грабежа слабых стран со стороны Мирового Закулисья в глобальных масштабах и давления на несговорчивых партнеров во всем мире. Эти международные финансовые организацие – МВФ и Всемирный Банк (первоначально МБРР – Международный банк реконструкции и развития) – были учреждены в июле 1944 г. проходившей под эгидой ООН в городе Бреттон-Вудс (штат Нью Гемпшир, США) международной финансовой конференцией 44 стран-союзников по антифашистской коалиции во Второй мировой войне.

СССР был не только представлен на этой конференции официальной делегацией во главе с зам.наркома по внешней торговле М.С. Степановым, но и подписал все учредительные финансово-экономическое документы, включая уставы МВФ и МБРР, войдя в Бреттон-Вудскую финансовую систему, основанную на американском долларе как международной валютной платежной единице. Ведущий международный экономический журнал СССР «Мировое хозяйство и мировая политика» писал в 1944 году: «...мы заинтересованы в стабильности валюты зарубежных стран, как тех, куда мы экспортируем товары, так и тех, откуда мы товары импортируем. Мы заинтересованы в развитии мировой торговли. Всякого рода мероприятия, которые, в какой бы то ни было мере могут способствовать разрешению указанных задач, в том числе и валютные мероприятия, должны поэтому привлекать наше внимание».

В 1943 г. в Тегеране, а в 1944 г. в Бреттон-Вудсе Президент США Ф. Д. Рузвельт пообещал Сталину огромный по тем временам беспроцентный займ в 6 млрд. «золотых» долларов в качестве своеобразного продолжения военно-экономической помощи по ленд-лизу на восстановление хозяйства СССР, разрушенного войной. А когда в Москве в апреле 1944 г. от одного из советских разведчиков «кембриджской пятерки», Д.Маклина, который работал под «крышей» первого секретаря посольства Великобритании в Вашингтоне, получили секретное сообщение, что США готовы довести эту помощь до 10 млрд долл., Министр иностранных дел СССР Молотов по указанию Сталина отправил в советское посольство в США шифрограмму: «готовы участвовать в Бреттон-Вудской конференции!»

И, тем не менее, это столь успешно начатое в 1944 г. финансовое партнерство Рузвельта – Сталина так и не состоялось: в декабре 1945 г. СССР окончательно отказался ратифицировать ранее подписанные им Бреттон-Вудские соглашения по МВФ и МБРР, а с 1947 г. активно выступил против «плана Маршалла» (восстановление экономики и финансов Европы). Почему? Послевоенная валютно-финансовая система при своем основании оказалась тесно связанной с проблемами глобального переустройства, т. е. с пересмотром границ и сфер влияния, зафиксированных в Ялтинско-Потсдамских соглашениях 1945 года. Пакету Бреттон-Вудса и Ялты – Потсдама предшествовали Тегеранские соглашения 1943 г., а еще ранее – Атлантическая хартия августа 1941 г. (с 1949 г. – идеологическая база  создания НАТО), которую 24 сентября 1941 г. в Лондоне подписал и СССР.

Ганс Маргентау, Гарри Уайт и Джон Мейнгард Кейнс – отцы Бреттон-Вудса

Но позднее, с началом холодной войны и пропагандистским противостоянием двух «лагерей» все эти позитивные элементы антифашистского сотрудничества: Атлантическая хартия, Бреттон-Вудс, денацификация в Германии и странах-союзницах III рейха (Италии, Венгрии, Румынии и др.) – были либо забыты, либо фальсифицированы. 

Впрочем, отдельные сборники статей о «новом прочтении» истории холодной войны, основанные на исторических источниках и мемуарах, не раскрывают всего комплекса проблем послевоенного мироустройства, ибо, как правило, игнорируют англо-американские источники. Отсюда – игнорирование деятельности ближайших советников американского президента Генри Моргентау и Гарри Декстера Уайта, фактических «отцов-основателей» Бреттон-Вудской системы, в орбиту которой оба хотели включить и послевоенный сталинский СССР. Перебежчик Олег Гордиевский заявлял, что Уайт еще в 1935–1936 гг. был завербован НКВД СССР. Судя по всему, Уайт симпатизировал Советскому Союзу. Мечтал, что послевоенный мир будет базироваться на устойчивых союзнических отношениях США и СССР. Может быть, даже способствовал принятию каких-то решений в пользу Советского Союза (в министерстве финансов он отвечал за вопросы международного финансового сотрудничества). Есть и свидетельства того, что Уайт передавал секретные документы Москве при посредничестве советской резидентуры в США. В той модели послевоенного валютно-финансового устройства мира, которую Уайт успешно продавил на конференции, роль и место Советского Союза явно не соответствовали его статусу великой державы. Более того, находясь внутри такой валютно-финансовой системы, СССР мог бы очень быстро потерять этот статус. Система была американоцентричной, а если говорить точнее – доллароцентричной. СССР мог находиться в такой системе даже не в качестве младшего партнера Вашингтона, как Великобритания, а лишь в качестве второразрядной страны. Игнорируется и роль «гуру» межвоенного этатистского капитализма профессора Кембриджского университета Джона Мейнарда Кейнса (1883-1946 гг.), представившего на Бреттон-Вудскую конференцию через британское Министерство финансов свой проект переустройства мировых финансов, учитывавший неудачный опыт аналогичных решений после Первой мировой войны.

Дж. Кейнс представлял британское казначейство в Высшем экономическом совете Антанты). Бреттон-Вудская международная финансовая конференция виделась не частным собранием мелких банкиров, озабоченных лишь возвращением потерянных в ходе войны личных капиталов, а первым шагом к созданию глобальной финансово-политической системы, призванной закрепить победу антифашистской коалиции в послевоенном мире. И самым важным в этой системе на ее первоначальной стадии было несомненное желание Рузвельта включить в нее и СССР. Его целью было «растворить» СССР в мировом капиталистическом пространстве, тем самым мягко «завоевать» его. Более того, Моргентау, и особенно Уайт, который предлагал Рузвельту увеличить помощь послевоенному СССР с 6 до 10 млрд «золотых» долл., вообще уповали на длительный союз и сотрудничество двух сверхдержав – США и СССР – в послевоенном мире. Решающая роль в планах включения СССР в 1944-1945 гг. в новую послевоенную финансово-экономическую систему (некий прообраз «экономической ООН») принадлежала Рузвельту.

Ученик и последователь 28-го президента США – либерала и демократа Вудро Вильсона, выдвинутый им в свою команду еще в начале ХХ века, Рузвельт, как и его патрон, тяготел к глобальным решениям. Вильсон, как известно, был главным теоретиком и практиком – творцом Версальской системы после Первой мировой войны. Рузвельт видел в послевоенном сотрудничестве с СССР основной залог стабильности послевоенного миропорядка.

Однако Вильсон недооценил финансово-экономическую составляющую Версальской системы, что привело к чудовищной инфляции в послевоенной Европе, особенно в Германии. Исправить этот просчет он уже не смог: сенат США поставил ему подножку, не ратифицировав в 1919 году Версальский мирный договор и устав Лиги Наций. А в 1920 году его же партнеры по демократической партии поставили Вильсону вторую подножку, не поддержав его кандидатуру на третий президентский срок. Удар был настолько коварным, что Вильсон тяжело заболел и в 1924 году умер.

Рузвельт, победивший в 1933 году, извлек уроки из просчетов своего патрона. Его «новый курс» 30-х годов вобрал в себя элементы вильсоновской экономической политики: трудовое законодательство (подтверждение 8-часового дня для рабочих, ограничение детского труда и др.), реализацию федеральных программ в сельском и городском хозяйстве, контроль за банками, антимонопольное законодательство, налоги на сверхприбыль и т. д. Словом, это была политика откровенного «рыночного этатизма», во многом схожая с «этатизмом» Сталина.

Напомним, что этатизм  или государственничество (от фр. État — «государство») — идеология, утверждающая ведущую роль государства в политической жизни, включая подчинение интересов как отдельных людей, так и групп интересам государства; политика активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни. Не случайно именно Рузвельт в 1933 г. признал, наконец, СССР дипломатически.

«Новый курс» Рузвельта и создание МВФ

Теперь Рузвельт вознамерился перенести внутриамериканский «новый курс»,основанный на трудах Дж.М.Кейнса, на весь послевоенный мир и особенно на Европу.  Рузвельт намеревался начать в Тегеране реализацию своего послевоенного глобального «нового курса» на основе «союза трех», с опорой на новую валютную международную (Бреттон-Вудскую) систему. Основное внимание было приковано к работе над уставами МВФ и МБРР, которые создавались таким образом, чтобы дополнять друг друга. МВФ и МБРР стали кредитными учреждениями, направленными на стабилизацию мировой финансовой системы и торговли.

Предполагалось, что МВФ будет обеспечивать стабильность валют, способствуя тем самым международной коммерческой активности. МБРР, в свою очередь, должен был заниматься долгосрочным кредитованием стран, хозяйство которых было разрушено войной, а также поддерживать индустриальные отрасли стран-участниц. Банк также должен был стать основой для расширения мировой торговли.

Функции МБРР были настолько обширны, что спустя три года в помощь ему было создано и третье учреждение Бреттон-Вудской системы – ГСТТ (Генеральное соглашение по тарифам и торговле), позднее получившее статус самостоятельного международного органа под названием ВТО – Всемирная торговая организация. СССР очень активно участвовал в процессе создания и становления МВФ и МБРР.

Наивность Рузвельта, хитрость Сталина и обман Трумэна

Сталин был прагматиком, и его меньше интересовала отдаленная перспектива финансовой конвергенции (слияния экономических и политических систем) Запада и Востока на основе решений, принятых в Бреттон-Вудсе в 1944 году. Зато конкретный заем в 6 млрд долл. – весьма и весьма. Эти мысли «вождя» довольно откровенно «озвучил» на конференции заместитель наркома по внешней торговле Степанов: «Всех проблем, которые встанут перед Советским Союзом после окончания войны, МВФ не решит, и СССР видит для себя два полезных итога конференции: финансовая помощь и формальное признание СССР великой державой». Но именно по вопросу об этом гигантском займе послевоенному СССР в американском истеблишменте той поры развернулась бурная дискуссия.

Госдепартамент США с конца 1944 г. инспирировал в американской печати серию «экспертных статей», в которых авторы в условиях еще не закончившейся войны доказывали: Сталину верить нельзя – нет сомнений, что СССР сможет отдать полученные займы, но не будут ли эти деньги направлены на создание военной машины, которая рано или поздно бросит вызов Западу? Кроме того, уже тогда, осенью 1944 г., в американской прессе начали появляться странные статьи о том, что незачем иметь дело со Сталиным: он ведь на ладан дышит, вот-вот умрет, что «вождь» якобы неизлечимо болен, «Иосиф Сталин знает теперь, что не проживет достаточно долго, чтобы завершить свою работу. Сталин якобы последнее время все свои проекты завершает мистической фразой – «если доживу. Но произносит он эту присказку скорее в утвердительном, чем в условном тоне», стало быть «вождь» собрался умирать. Конечно, не на простаков в Америке были рассчитаны эти «медицинские» домыслы. 

Рузвельт ведет дело с потенциальным покойником, делает «уступки Сталину», а он вот-вот уйдет с политической арены. После этих домыслов Сталин проживет еще почти десять лет, а Рузвельта переживет на восемь. Но в Вашингтоне ни для кого не было секретом, что за кулисами этой газетно-журнальной антирузвельтовской кампании стоит вице-президент США Гарри Трумэн. Однако пока у руля государственного корабля Америки находился великий ФДР (Франклин-Делано Рузвельт), все эти выпады успеха не имели: Рузвельт ревниво оберегал свой тегеранский компромисс со Сталиным, который он подтвердил во время Ялтинской конференции «трех великих» 4-11 февраля 1945 года. Тем более, что в Тегеране Рузвельт предложил Сталину хорошую цену (6 млрд долл.) за вступление в войну с Японией сразу после разгрома гитлеровской Германии и подтвердил эту «спонсорскую» помощь в Ялте. Сталин также соблюдал тегеранские договоренности.

Но всему этому «сердечному согласию» наступил конец весной 1945 г., за месяц до окончания войны в Европе, когда 12 апреля неожиданно умер Рузвельт и президентом США стал тот самый Гарри Трумэн, а в разгар Берлинской (Потсдамской) конференции 17 июля – 2 августа 1945 г. привычного Сталину Черчилля вдруг сменил 28 июля лейборист Клемент Эттли, партия которого победила консерваторов Черчилля на парламентских выборах в Англии. В итоге в Потсдаме вместо привычных с 1943 г. и достойных партнеров Сталин как бы очутился в своем обычном «политбюро» в окружении политических фигур более легкой «весовой категории». Но он еще верил в «тегеранский компромисс» и 6 млрд долл. и поэтому сдержал слово, данное в 1943 году Рузвельту: СССР объявил 9 августа 1945 года войну Японии и начал военные операции в Северном Китае и на острове Сахалин.

Но команда Трумэна отнюдь не собиралась следовать обещаниям покойного Рузвельта. Еще в Потсдаме новый американский президент перешел к тактике «атомного шантажа» – сообщил Генералиссимусу об успешном испытании американской атомной бомбы, а в августе 1945 г. США сбросили две такие бомбы на мирные города Хиросиму и Нагасаки. Дальше – больше: команда Трумэна с осени 1945 г. стала откровенно превращать Бреттон-Вудскую финансовую систему в инструмент экономического давления США на разоренную послевоенную Европу («план Маршалла»). А в этом «плане» СССР уже отводилась не приоритетная роль великой державы, а всего лишь место одной из региональных держав, пострадавшей от гитлеровской агрессии наряду с Великобританией и Францией.

Конечно, главное было не только в личностях: послевоенные военно-геополитические интересы союзников явно расходились в разные стороны, хотя база этого расхождения была, как это не покажется странным, одна: накопленный в годы войны военно-технический потенциал. Ни с той, ни с другой стороны реального разоружения не произошло. Более того, вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции вскоре начали оформлять свои военные блоки: Запад – НАТО, Восток (но уже без Сталина) – Варшавский договор (ОВД). Еще раньше Трумэн, следуя геоэкономическим схемам госдепартамента, принял решение передать «сталинский займ» не Москве, а Лондону (правда не 6, а 3 млрд). На этот «королевский жест» экс-премьер Британии сэр Уинстон Черчилль в присутствии Трумэна откликнулся 5 марта 1946 г. знаменитой воинственной антисоветской речью перед учащимися Вестминстерского колледжа небольшого городка Фултон на берегах Миссури. «Фултоновскую речь» британского «бульдога», а также ответ Сталина (в виде интервью «Правде» 14 марта 1946 г. – «установка г-на Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР») многие историки по обе стороны Атлантики не без основания считают первым публичным объявлением холодной войны между вчерашними союзниками.

Бреттон-Вудская система и план Маршалла

Без Рузвельта была изменена и сама технологическая схема помощи Европе: международная Бреттон-Вудская система с ее МВФ и МБРР была Трумэном отвергнута (и именно это побудило Сталина в декабре 1945 г. отказаться от ратификации ранее подписанных финансовых соглашений июля 1944 г.) и заменена на чисто американскую схему «плана Маршалла». Принципиальным отличием этой схемы от Бреттон-Вудской было то, что МВФ и МБРР устранялись от оказания финансовой помощи.

Несмотря на отказ ратифицировать Бреттон-Вудские соглашения (декабрь 1945 г.), Сталин все же попытался вернуть себе «дар Рузвельта» (Парижское совещание союзных министров иностранных дел, 27 июня – 2 июля 1947 г., через двадцать дней после официального выдвижения своего плана госсекретарем США Дж. Маршаллом в Вашингтоне), но безрезультатно. В итоге на этом совещании СССР официально отказался от участия в «плане Маршалла» и заставил сделать то же самое своих сателлитов (даже Финляндию). Югославия приняла участие в «плане», получив мизерную сумму в 100 тыс. долл.

Согласились на американскую помощь 16 европейских государств (включая нейтральную Швейцарию и фактически азиатскую Турцию), но им, как и Югославии, досталась лишь малая часть: из 17 млрд долл. за четыре года действия «плана Маршалла» (1952 г.) львиная доля (60%) досталась четырем странам – Англии, Франции, Италии и ФРГ (с 1949 г.). В итоге заманчивое стратегическое партнерство США и СССР в послевоенном мире на финансовой основе Бреттон-Вудской системы 1944 г. так и не состоялось. Оказалось, что мало сменить идеологические символы. Менять надо было основы экономики либо на Западе, либо на Востоке, и не только под идеологическим углом – капитализм или социализм.

Значение Бреттон-Вудской системы глобального доминирования доллара США

Стабилизация в этой области наступила только после значительных изменений правил игры, зафиксированных в виде изменений к Соглашению об МВФ в январе 1976 года (так называемая Ямайская, или Кингстонская, валютная система). Золото было официально демонетизировано: золотые паритеты и расчеты в золоте отменялись. Полностью легализировалась идея плавающих курсов. Кроме изменения природы курсообразования, существенным отличием от Бреттон-Вудской системы становится либерализация движения капиталов. Между тем, в мировой системе начали происходить серьезные секторальные (региональные) изменения. К началу 70-х годов Западная Европа – неотъемлемая составляющая Бреттон-Вудской системы.

Но кризис доллара, с одной стороны, и послевоенное восстановление западноевропейской экономики — с другой, заставили правительства стран ЕС искать более надежное место для своих экономик в бурном валютном океане. Такой бухтой и стала Европейская валютная система. Другим важным изменением стало заметное увеличение количества участников Кингстонской валютной системы за счет стран бывшего социалистического лагеря. В результате краха международной социалистической экономической и, соответственно, валютной системы, базировавшейся на принципах сугубо административного регулирования, возникла большая группа стран (к которой относится и Украина) с довольно специфическими особенностями. Реальный сектор их экономики по уровню своего развития во многих отраслях был сравним с промышленно развитыми странами, но отсутствие или слабое развитие институтов рыночной экономики ставило их на одну ступень со странами, которые еще вчера назывались третьим миром.

Это создало дополнительные проблемы и поставило новые неотложные задачи не только перед МВФ, но и перед правительствами и частными финансовыми учреждениями других стран мира. Конечно, указанные изменения не могли пройти

незамеченными ни монетарной властью отдельных стран, ни центром мировой валютной системы — МВФ, являющимся сегодня одной из крупнейших и известнейших международных организаций. Созданный для управления системой фиксированных валютных курсов, в которой все валюты были фактически привязаны к американскому доллару, фонд сейчас вынужден искать переосмысление своего дальнейшего существования. И такой смысл, кажется, найден в необходимости координации действий по обеспечению финансовой стабильности мира.

Выпустив из бутылки джинна свободного движения капитала, финансовый мир породил наибольшую угрозу своей стабильности. Макроэкономические показатели уже не могут выполнять функции предупредительных знаков приближения кризисов: те возникают, как цунами, и так же неожиданно (с точки зрения старых экономических взглядов) переносятся под поверхностью финансового рынка в отдаленные части мира.

Автор: Антон Кравчик