Служа Богу, спасать мир

Вечером 16 декабря в ленте Фейсбука появилась вот такая запись: «25 лет назад ушла из жизни Надежда Шевчик и родилась монахиня Серафима. Слава Богу за Его великую милость!». Четверть века пострига. Плюс предварительные 14 лет послушничества...

МЫ с игуменьей одесского Свято-Архангело-Михайловского монастыря Серафимой нынче беседуем с улыбкой. О серьезном.

Наш Свято-Архангело-Михайловский женский монастырь славен широкой социально-культурной деятельностью. Настолько активной, что в творческой среде Одессы функция монастыря давно и прочно ассоциирована с фразой «нести культуру».

Закрепившаяся с XIX, пожалуй, столетия традиция мирской социальной деятельности православного монастыря — видимая и малая часть айсберга. А что там, в глубинах? А вот это, нерушимое: «Нестяжание, целомудрие, послушание».

А смысл этой триады в XXI веке с его приматом свободы совести? Смысл института монашества? Замуж никого насильно не выдают. «Старыми девами» не обзывают. Альтруист? Работай санитаром за нищенскую зарплату: нестяжание при социальной деятельности. «Послушание»: о, вот это явление куда более сложное...

— Всё предельно просто, — отвечает матушка Серафима. — Краеугольный камень монастыря — вера в Бога. Для кого присутствие Бога невнятно за частоколом внешних примет: черной одежды, изолированной жизни, высокой монастырской ограды, — тому внутренняя суть явления непонятна. Для многих мирских людей мотивация монашеской жизни, возможно, невместима.

— Но Бог ведь над всем и вся, не только в ограде...

— Иисус Христос учил иначе: вместилище Бога — сердце человеческое. Если в сердце Бог, то в душе — Вечность: необъятная Вселенная. Бренный человек как вместилище Бога — бессмертен. И есть в мире люди, готовые ради того, чтобы сделаться жилищем Бога, пожертвовать всем, что имеют...

— Это то, о чем говорил Христос в притче о человеке, покупающем жемчужину за всё свое имение...

— Да: «монах» — это от слова «монос»: один. Отказаться от мирского богатства: материального, умственного, — во имя единственной «жемчужины», Бога в сердце.

— Однако монастырь не существует в пустыне: так или иначе он вынужден социализироваться и искать мирской поддержки...

— Мы сейчас пока что говорили не о монастыре, а о монашестве. Монах страшится стать пленником мира. Вот у нас, в Одессе: за оградой — праздничные улицы, море... ты можешь выпорхнуть птичкой из клетки. Но монашеское сообщество, духовная семья, оберегают сердце от соблазнов мира. Сказал некто мудрый: объяснить монашество можно лишь существованием Бога. Монах — это отказ. От всего. Добровольный. Глубоко осознанный. Смерть для мира.

— Есть фильм известного венгерского режиссера Марты Месарош «Седьмая комната», рассказывающий о монахине, святой Терезе Креста: Эдит Штайн, еврейка, выдающийся немецкий философ-психоаналитик, ученица и сотрудница знаменитого Эдмунда Гуссерля, она приняла монашество и погибла в 1942 году в Освенциме. В фильме есть потрясающая по воздействию сцена-метафора пострига: на послушницу в наряде невесты, в фате, опускают черное гробовое облачение, — метафизическая смерть...

— Это метафора. Но она многое объясняет. Монах должен умереть: для мирских соблазнов. И, умерев для мира, — молиться за этот мир. Согласитесь, невозможно молиться за ненавидимый объект. Мир надо любить. И жить для Бога и людей.

В монастырях, в том числе в нашем, каждая монахиня, в очередь, по графику, два часа в сутки читает «Неусыпаемую Псалтирь»: за здравие и за упокой.

Что до обряда пострига... у нас в Православии он несколько иной. Белые, до полу, рубахи послушниц; распущенные волосы. Мы идем к алтарю. И владыка срезает крестообразно четыре пряди волос: символически. Затем нас облачили в черные монашеские одеяния: подрясник, ряса, апостольник (накидка на голову), камилавка — шапочка. Это очень древний и строгий чин. И спрашивают при этом: «По своей ли ты воле принимаешь монашество?», — этот вопрос задается во время пострига пять-шесть раз. Это — чин венчания с Церковью. Ведь известна метафора: «невеста Христова». В женском монашеском постриге слышен отголосок притчи Иисуса о мудрых и неразумных девах, ожидавших прибытия Жениха. Мудрые — те, которые бдят.

Надо мной чин пострижения совершал митрополит Агафангел: это был первый постриг послушниц в возрожденном монастыре, которому нынче исполнилось 175 лет. В СССР около 5000 монастырей и храмов были закрыты, наш — в 1961 году. Мы, пятеро или шестеро послушниц, пришли сюда в 1992-м, и владыка долго к нам присматривался, прежде чем решил совершить постриг.

А что до того, что «нельзя быть свободным от общества»... так монастыри в древности были градообразующими единицами, а стало быть, социальными и социализирующими учреждениями.

Глубина вопроса в том, что человек, если он монах по призванию, ничего не боится. Его можно убить. Но сломить нельзя.

По устройству монастырь — коммуна. В нем — коммунизм. Не марксистский, а христианский. Первохристианские общины были по сути и назывались — коммунами. Всё — общее. Ничего — своего. И от каждого — по способностям. Помните, как говорил апостол Павел о многоразличности дарований: «Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же духом; иному вера... иному дары исцелений... иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков». «Служения различны, а Господь один и тот же». И все дары напрасны, если нет — любви.

Как социальное явление монастырь — коммуна, как духовное — семья. Работа на общее благо.

— Но это не кровная, а духовная семья: кровные узы — это любовь небескорыстная. Дружба — род духовной любви, не обусловленной ни сексуальным влечением, ни зовом крови...

— В монастырском житии тоже достаточно сложностей. Известна закономерность: в замкнутом пространстве очень обостряются психологические противоречия и реакции. Монастырь гасит их, настраивая насельников на любовь. Мне говорила знакомая, адвокат: самые непримиримые друг к другу люди — кровные родственники...

— «И враги человеку домашние его»...

— В русском языке есть единственное емкое слово «любовь». А вот в греческом существуют четыре слова для определения различных родов любви. «Эрос» — сексуальная любовь; «агапэ» — любовь в Боге, жертвенная любовь к ближнему; есть еще «филия» — дружба, приязнь, расположение; «сторге» — родственная, кровная, любовь. Мир любви огромен и многоразличен. Мне нравится, тем не менее, русское слово для определения этих чувств: именно своей емкостью. Вот помните финал киномелодрамы «Титаник»? Герой погибает, но спасает свою возлюбленную...

— Но при всей силе духовной любви, положенной в основу, ни один монастырь не выживет без привлечения мирских денег. Так было издревле...

— Есть хороший пример у Нестора-летописца: как зарождался Киево-Печерский монастырь. Обитель может быть основана серебром и златом, а может — слезами и постом. Антоний Печерский ушел от мира, поселился в пещерах на круче Днепра. А неподалеку, в центре Киева, был основан почти одновременно Великокняжеский Свято-Димитровский монастырь... и отчего-то просуществовал недолго. Стойкими оказались — Соловецкий, Троице-Сергиева Лавра. Отчего? Значит, основания их заложил Бог, а не люди. А что могли при этом люди, монахи? Смотрите: к Антонию Печерскому приходили миряне в печали, а уходили — в радости. Исцелялись от недугов душевных. И затем несли пожертвования. Ведь как сказал тот же апостол Павел: сами мы нищие, но многих обогащаем.

Монахи сами не строили. То есть, они, конечно, работали на строительстве обителей. Но главное: они молились. Средства предоставляли сильные мира сего. Но чтобы привлечь материальные средства, нужно, чтобы монахи жили свято. Чтобы меркантильных интересов не было. Сказал покойный блаженнейший митрополит Владимир Слободан: «К пустому колодцу люди не пойдут». Важны духовное наполнение монастыря и готовность делиться.

— Женский монастырь — это, однако, особый социум...

— Устав монастыря мало поменялся с первых веков христианства. Молись, трудись, неси послушание, оказывай духовную помощь людям.

Наш, Свято-Архангело-Михайловский, был открыт в 1844 году с особой, приданной ему, миссией: в указе Святейшего Правительственного Синода было отмечено, что монастырь — училищный. То есть, монахиням вменялось духовное воспитание и образование девочек. Особенно — приютских сирот.

Вот и теперь на нашем попечении четыре девичьих отделения духовной семинарии: регентское, иконописное, златошвейное (единственное в Украине!) и швейное, для изготовления церковных облачений.

— Приют для престарелых при вашем монастыре: ведь это огромная работа...

— Невероятно сложная! Но при благословении Божием всё возможно. Владыка Агафангел очень поддерживает нашу обитель средствами: на строительные работы, на провизию. Бдит, наблюдает, как мы живем. Строгость нужна! Чтобы не было нарушений церковных и нравственных. Но и — любовь.

У нас, да простится мне просторечие, не забалуешь. Нет ничего отвратительнее Тартюфа, святоши, мнимого монаха.

А вы не хотели бы спросить меня, — тут матушка Серафима улыбается, — кто мои кумиры? — и мы обе смеемся: «монах» и «кумиры», это, конечно, звучит круто... ну, скажем так: духовные авторитеты.

— Основательница киевского Покровского монастыря, — матушка переходит на серьезный тон, — в котором я несла послушание.

...Киевский женский монастырь Покрова Божией Матери, сообщает энциклопедия, «был основан в 1889 году великой княгиней Александрой Петровной Романовой (в девичестве — Александра-Фредерика-Вильгельмина Ольденбургская), ставшей впоследствии его игуменьей. Здесь была заложена домовая церковь, где, по преданию, по молитве перед образом, списком с Почаевской иконы Божией Матери, Александра Петровна получила исцеление и приняла тайный постриг с именем Анастасии». Монастырь нес послушание лечебного учреждения для бедных, «в котором роль младшего медицинского персонала выполняли монахини и послушницы... Великой княгине удалось реализовать задуманное, пожертвовав новому монастырю все свои средства (часть средств пожертвовала также ее семья)». Первый рентгеновский аппарат в Российской империи появился именно в этой больнице...

Еще один земной духовный светоч нашей игуменьи — мать Мария: Елизавета Кузьмина-Караваева, в девичестве — Лизочка Пиленко, та, которая, пятнадцати лет от роду, влюбилась в Александра Блока; та, которой он посвятил стихотворение с финальной фразой: «...только влюбленный имеет право на звание человека»; которая писала стихи духовного содержания, эмигрировала в 1920 году, приняла постриг в 1932-м в Париже, во Вторую мировую войну стала участницей французского Сопротивления, спасала еврейских детей и погибла в 1945-м в концлагере Равенсбрюка. В 1985 году объявлена праведницей мира мемориальным центром Яд Вашем. Канонизирована как преподобномученица в 2004 году.

«Она — мой духовный ориентир, моя духовная мать, — говорит игуменья Серафима. — Она — пример того, как монах должен служить Богу и при этом служить миру и спасать мир».

Беседовала Тина Арсеньева