«Жирный одесский бычок», «трупный яд» и «окопные вши»: об экологических последствиях войны

С первых дней войны появились мрачные шутки об одесском бычке, который к лету разжиреет, кормясь российскими десантниками. И об украинском черноземе, который будет щедро удобрен телами российских пехотинцев. С другой стороны, «зеленые» уже бьют тревогу, говоря едва ли не об экологической катастрофе. Какое из мнений ближе к правде и каковы могут быть реальные экологические последствия ведущихся сейчас военных действий? Об этом «Одесская жизнь» расспросила врача-судмедэксперта Бориса Яворского.

 Борис Яворский

«Одесский бычок этого и не заметит»

– Сразу оговорим, что тут я буду вынужден выходить за пределы своей компетенции, – уточняет судмедэксперт. – Но я специально опросил специалистов-биологов, чтобы соединить свое понимание судьбы тела и его роль в экологическом процессе в нечто целое.

Оказалось, что раздельно нужно рассматривать два варианта. Первый – это загрязнение водной среды и суши, второй – загрязнение биоматериалами и небиоматериалами. И вот фактор загрязнения биоматериалами – самый малозначимый. Поскольку, с одной стороны, у нас есть достаточно сильные морские течения, а объем водной массы очень велик. И для нее такие количества биоматериала вообще пренебрежимо малы по сравнению с той массой некротизированного материала, которая оказывается в море ежедневно по естественным причинам.

С другой стороны, человеческие тела – только частный случай. При обстрелах могут гибнуть и воздушные, и водные обитатели среды, береговые животные. И тут напомню, что материал, из которого состоит человеческое тело, не содержит в себе никаких уникальных веществ, которых не было бы в других живых формах. А они тоже имеют обыкновение умирать, попадать в живую среду и разлагаться. Биосфера за время эволюции к таким вещам отлично подготовилась, поэтому никакие трупные феномены ее не поколеблют. Течения и живые обитатели все оприходуют. То есть наш бычок этого всего и не заметит.

Трупы в полях никто не оставит

– Что касается суши, то есть не городской среды, а «зеленки»… У нас все-таки не тайга и не африканские джунгли. Лесов, да еще и таких, в которых происходят активные боевые действия, немного. В основном это возделываемые поля, луга, да и плотность населения у нас тоже достаточно высока. Так что 9 из 10 затерявшихся тел вскорости будут найдены и отправлены в соответствии с законодательством в наши учреждения. Всякий обнаруженный труп будет подвергаться исследованию, идентифицироваться, в том числе по ДНК-методу.

С точки зрения «переваривания» экосистемой отдельных ненайденных тел, есть одна проблема: крупных хищников-падальщиков в наших широтах почти не осталось. Так что вся нагрузка по очищению биосферы от загрязнения падет на насекомых. Но плюс в том, что насекомые в этом смысле даже более эффективны.

Человеческая психика имеет особенность придавать значение разовым пиковым ситуациям и недооценивать значение хронических факторов, которые по сумме дают гораздо больший эффект. Гибель тысячи человек за короткое время кажется более опасным для природы фактором, но в сравнении с постоянной загрязняющей нагрузкой на биосферу – она теряется.

Что действительно опасно для Черного моря?

– Гораздо хуже обстоит дело с загрязнениями небиологического характера. И на первом месте по опасности стоит загрязнение акватории горюче-смазочными материалами. Раньше, в мирное время, всякий раз при подобной утечке полагалось проводить целый комплекс биозащитных мероприятий. Нефтяные и мазутные пятна ограждались специальным оборудованием, вычерпывались и так далее.

Сейчас, когда акватория частью простреливается, а частью минирована, это невозможно. Поэтому вред, причиняемый биосфере, действительно тотален и непоправим. Об этом следует бить тревогу, потому что биоценоз к такому не подготовлен: проще говоря, никакая эволюция не могла предсказать, что корабли тут будут разливать соляру. При динозаврах таких безобразий не было!

Вред небиологических загрязнений на суше, может быть, не настолько масштабен, но он многограннее. Кроме загрязнения ГСМ, есть высокая опасность пожаров, которые развиваются вследствие боевых действий. И отдельно – опасность последующей «охоты на ведьм», которая может начаться вследствие таких пожаров. Тут важно помнить, что лесной или степной пожар может начаться не только по вине злоумышленника-поджигателя, но и от случайно прилетевшего снаряда или мины.

И, наконец, есть вред, причиняемый заповедникам, зоопаркам и прочим биологически ценным объектам. Уничтожаются как сами редкие животные, так и уникальные места их обитания.

Когда и место преступления, и убийца – война

Читатели «Одесской жизни» могут помнить выходившую у нас серию материалов «Место преступления – Одесса». Там судмедэксперт Борис Яворский давал ценные рекомендации по поводу того, как следует вести себя гражданскому лицу, обнаружив мертвое тело. Военное время внесло в эти советы важные коррективы.

Еще больше внимания своей безопасности!

– Как и в мирное время, убийца все еще может быть поблизости, – напоминает эксперт. – И для начала – лучше вообще не трогать труп. По возможности, оградить от внешнего воздействия, хотя бы колышками с веревкой, и обязательно – вызвать специалиста. Гражданское лицо распознать факт минирования не сможет!

Взрывоопасная ситуация может сложиться по двум разным причинам: это может быть как минирование трупа целенаправленное, осуществленное после смерти, так и ситуация, когда какое-то взрывное устройство было в руках у еще живого бойца, и он с ним умер. Классика – это граната, которая не взорвалась, и попытка перемещения тоже приведет к взрыву.

Не забываем и о любимой снайперской «подколке»: прием, когда труп или раненый человек оставляется на видном месте, а снайперы выжидают спасателей. Раз за разом к раненому приближается кто-нибудь, чтобы оказать помощь или отволочь в безопасное место, и по нему тоже «работают» снайперы.

А если не ясно, жив человек или нет?

– Тогда мы оказываемся перед дилеммой: либо мы гуманисты и рискуем, что нас порвет на части вместе с погибшим, либо бережем себя и не лезем оказывать помощь. Сказать, как надо, здесь нельзя. Я могу только дать общие ориентиры и советы по безопасности.

Чтобы убедиться в том, что человек мертв, придется поставить себя в опасное положение. Достоверные трупные признаки «на расстоянии» – это только явные гнилостные изменения, то есть уже зеленая кожа, отчетливо видные пузыри с сукровичной жидкостью, гнилостная венозная сеть и т.п. Как правило, тела людей, погибших в результате военных действий, достаточно сильно загрязнены, покрыты землей и копотью, закутаны и замотаны во что-то. Чаще всего с расстояния в несколько метров все, что ты можешь увидеть, – это тряпки в форме человека. Отсутствие головы или ног – да, скорее всего, труп. Но многое издали не разглядишь.

Пошевелить палкой на расстоянии, кинуть предмет?..

– Вполне может быть, что рядом с телом – «растяжка», которую палкой ты не пошевелишь, а обнаружишь, уже приведя ее в действие. Что касается взрывоопасных предметов на теле, то, допустим, зажатая ремнем или деталями одежды граната при перевороте или шевелении трупа не сработает, но с большой вероятностью подрыв произойдет при попытке расстегнуть одежду на теле.

Есть диапазон действий между абсолютной гуманностью и отсутствием риска. Если человек ранен серьезно, то, ворочая его своей двухметровой палкой, ты тоже можешь спровоцировать смерть. Выбирайте, готовы ли вы рисковать собой ради этого конкретного человека.

Выдуманный «трупный яд» и реальные инфекции

– «Трупный яд» – это все-таки из области народного фольклора. Но есть серьезная эпидемиологическая проблема – трупы могут представлять еще и инфекционную опасность. Коронавирус с началом войны счастливо исчез, но никуда не делись ни туберкулез, ни ВИЧ-инфекция, ни все остальное, чем живой человек может заразиться от мертвого тела.

К сожалению, с продолжением боевых действий неизбежно появится и педикулез, а с ним и все инфекционные заболевания, переносящиеся вшами, и крысы. При проблемах с санитарией и чистой питьевой водой подключится дизентерия.

Беседовала Тая Найденко